абсолютно пуста, найти хоть какие-то следы человеческой жизни было невозможно.
А вот нечеловеческой даже искать не надо.
Все стены перехода были увиты стеблями с мелкими зелеными листочками, которые были покрыты коричневыми точками спорангиев. Длинный стебель, уже одеревеневший, рос с противоположной стороны перехода, от второй гермодвери. Именно он-то и стал источником и причиной всего этого растительного великолепия.
– Споры, – спокойно проговорил Нель, продолжая лежать на полу. – Стоит вдохнуть, и через несколько часов превратишься в ходячий цветочный горшок. Причем даже ходить не по своей воле будешь.
– А… – девушка застыла на месте с открытым ртом, будто не могла придумать, что сказать, – а что делать-то?
– А уже ничего. – Мародер пожал плечами. – Исламисты сюда не полезут. А мы не полезем наружу. Как в шахматах – патовая ситуация.
– Почему не полезут? – поинтересовалась девушка, продолжая беспокойно оглядывать беспрестанно шевелящуюся зелено- коричневую массу. Казалось, что расположение стеблей успело измениться за те несколько секунд, на которые она отвела взгляд.
– Потому что им это не нужно, – Нель наконец решился встать. – Во-первых, им сейчас откровенно страшно и больше людей терять не хочется. Во-вторых, им незачем сюда лезть. Скоро у нас фильтры откажут, и все, сами вылезем.
– А еще варианты есть? – беспокойно спросила девушка, продолжавшая наблюдать за движением растительности.
Ее мозг пронзила абсурдная мысль о том, что стебли медленно, но верно подползают к людям. Только вот когда один из тонких стеблей обвил ее щиколотку, девушке эта мысль бредовой уже не казалась.
– Ага, есть. Воины ислама испугаются приближающегося рассвета и сбегут. Как вампиры из старых сказок. Жаль, что мы и впрямь не в сказке.
– А может, следует обследовать это место? – поинтересовалась Карина. Как всегда в чрезвычайных ситуациях, в ней просыпалась прилежная ученица. Такая уж у нее была защита от стресса.
– Не думаю, – покачал головой Нель и устало добавил: – Кстати, поаккуратнее будь, эти стебли в свое время через металлический гермозатвор проросли. Резина комбинезона для них все равно что бумага для автоматной пули.
– А ты откуда знаешь? – Поинтересовалась девушка, пыталась оцепить стебель от своей правой ноги, не чувствуя, как еще один, в два раза толще, обвивает левую.
К мародеру, как ни странно, стебли не ползли.
Нельсон мрачно рассмеялся.
Вздохнув, Карина обреченно посмотрела в глаза Нельсона. На секунду ей подумалось, что мародер снова стал прежним, что человек, готовый на все ради выживания, в нем снова нокаутировал того, второго, которому девушка так и не успела придумать имя.
– Наверное, я знаю это оттуда, что не просидел последние двадцать лет в комфортабельном бункере в компании с золотой молодежью и людьми из верхушки местной администрации. – Вкрадчивый голос Неля неожиданно сменился смехом. – И не дай тебе бог, если он еще не подох там, на небесах, это узнать.
– Может быть, тогда ты расскажешь мне?! – внезапно для самой себя крикнула в ответ девушка, выплескивая все накопившееся на этого человека раздражение. – Раз уж нам все равно некуда торопиться?!
– А ты поймешь? – усмехнулся в ответ в темноте мародер. – Ты, наверное, даже не понимаешь, каково это – не мыться хотя бы раз в неделю. Или жрать просроченный радиоактивный хлам. А те, кто и такого не достал, жуют падаль, оставшуюся после мутантов, обгладывают кости, и непонятно, кому это кости принадлежат. Ты думаешь, что знаешь, что такое жизнь? Нет, детка, ты никогда не чувствовала ее вкуса.
Карина в очередной раз посмотрела на Нельсона, и теперь он казался ей совсем другим. Незнакомым. Ей захотелось встряхнуть его и попытаться привести в чувство того, с которым они говорили в туннелях, вырытых червем, но страх не давал ей сделать этого.
– Не смотри на меня так, – буркнул Нель, отвернувшись от нее. – Ты никогда не станешь одной из нас. А я для таких, как ты, – дикарь. Конкистадоры, мать вашу.
– И что теперь ты предлагаешь делать? – девушка хоть и отвела взгляд, но нашла в себе смелости снова обратиться к мужчине.
– Не знаю, – угрюмо ответил тот. – Мы в ловушке. Но другого выбора у нас не было.
Молчание снова повисло в заброшенном переходе, исламисты тоже затаились: видимо, решали, стоит ли им спускаться в это
