– А даже если так? – крякнул кто-то из толпы. – Кто об этом узнает?
– А если я уроню вот это, – Чичероне повертел в руке гранату, – то мало кто узнает, что здесь вообще произошло. От меня и кусочка не останется, а те, кому повезет выжить, останутся в дураках. Как вы докажете, что принесенная в контору кучка фарша – это я? ДНК? А хрена с два! Нет у них моего образца.
– Так чего же ты ждешь? Чего гранату-то не роняешь? – Замполит злобно стукнул рукоятью пистолета о стойку.
– Чего жду?.. – Чичероне косо глянул на дверь в подвал; я быстро убрал свое рыло от окошка, но, скорее всего, он меня заметил. – А жду виновника всего этого торжества. Эй, Бурый, выходи! Я знаю, что ты за дверью стоишь!
– Вот с-сука… – я тихо выругался, распахнул пинком дверь и ввалился в зал.
– Так вот ты где, голубчик! – Замполит тут же накинулся на меня. – Что же ты, падла, так не по-пацански поступил? Привел ко мне в дом такую жирную птицу и молчок!
– Рад, что ты признал тот факт, что это я его сюда привел, – ответил я так спокойно и невозмутимо, как только смог, – поэтому у нас не должно возникнуть недопонимания. Так что я с полной ответственностью и при всех заявляю – это мой пленник, мой хабар. И чтобы здесь никто губу на него не раскатывал…
– А вот и не твой! – кто-то возмущенно вякнул из толпы.
– И не хабар, – продолжил тему Замполит. – Мои два придурка – Сеня и Клаус – тоже так думали. Сказали, что они первые увидели, как он из подвала вышел, а потому, типа, он их собственность. Так вот, – Васька кивком указал на трупы, – вон то тело без головы – это Сеня, а те куски мяса под столом – Клаус. Хабар, мой дорогой друг, сталкеров не мочит. К тому же сталкерский кодекс гласит, что с пацанами делиться надо. Даже дедушка Ленин это знал…
– А с каких херов мне с вами делиться?! – я гневно оборвал его. – Кодекс что гласит? Делиться следует лишь с теми, с кем в ходку выходишь. А вы, братцы-кролики, палец о палец не ударили! Это я на него вышел! Я его поймал! В одиночку! А значит, он мой. Так гласит кодекс, наш закон!
– Насколько я понял, – Замполит нагло так улыбнулся мне и развел руками, – ты его, Бурый, как нашел, так и потерял. Он от тебя ушел и больше не твой пленник. К тому же вон и при оружии уже…
– Слушай, Вась, что ты перед этим хмырем распинаешься? – выдал суровый дядька, один из лучших бойцов Замполита. – Пусть уходит и, если сможет, забирает с собой этого кадра! Хочет по закону, пусть будет по закону. Внутри приюта его никто не тронет, а за стенами – уже Зона. Там всякие шальные пули летают и недоброжелатели бегают. Кто знает, как далеко он сможет уйти, прежде чем повстречает кого-то?
– Да, кого-то из нас… – прошипел один бомжеватый уродец, и по толпе бродяг пробежал ехидный смешок.
Я окинул взглядом все эти мерзкие рожи. В их глазах ненависть и презрение сплелись с хищным азартом, с предвкушением охоты, трофеем которой станет приз настолько огромный, что стоит рискнуть и своей жизнью и отправить в утиль с десяток чужих. Они все были готовы пристрелить и меня, и своих товарищей, и Ваську со всей его командой. Каждый готов был грызть чужую плоть зубами, лишь бы только заполучить обещанные за Чичероне бабки. Я смотрел на них и видел перед собой целую толпу… грешников.
Сейчас каждый из этих ушлепков подходил мне в качестве клиента. Каждого из этой толпы с удовольствием сожрал бы мой внутренний зверь. И в подтверждение моих слов хищная тварь внутри зашевелилась. Я почувствовал, как по телу холодком разливается ее голод, ее разогревающийся аппетит. Я буквально физически ощутил, как она ворочается и подталкивает меня к действиям. Зверюга желает видеть их страдания и мучительную смерть. И это был практически первый раз, когда я был полностью солидарен с ней и неистово желал того же. Моя рука непроизвольно опустилась в широкий кармашек с детонатором. Большой палец откинул вверх предохранительный колпачок и лег на рычаг…
– Ух, как все тут напряглись! – Чичероне рассмеялся. – Воздух аж звенит. А почему никто не спросит, что об этом думаю я? А? Я ведь и в самом деле больше не твой пленник, Бурый. И мне нужно лишь нажать на спуск, чтобы тебя картечью тут по стене размазало.
– А ты попробуй… – Я повернулся лицом к своему бывшему пленнику и крепче сжал в кармане детонатор.
Еще секунда, и я уже готов был нажать на спуск. И будь что будет. Выживу – хорошо. Нет – уйду красиво.
– Ха! А ты мне все больше и больше нравишься, братишка! – Чичероне опять залился смехом, и это было так неестественно в данной ситуации, что мне показалось – бродяга под кайфом. – Ладно, расслабьте булки, господа сталкеры, есть у меня для всех вас, – он обвел взглядом толпу, – одно шикарное предложение, от которого вы не сможете отказаться. Никто не сможет. Гарантирую!
Бродяги начали переглядываться и перешептываться. Слова старого сталкера посеяли сомнения в их ряды. Если сам Чичероне
