— И чему же вы удивляетесь? — поинтересовался горец. — Может, тому, что вы ранее встречались? — Они молчат, и я молчу, а он продолжает издевку: — Скажем, сегодня на рассвете? Когда вы лезли в окна ее комнаты и просили водицу, порошок или столь нужную вам траву?
И вот все они вместо того, чтобы ответить: «Нет!», требовательно посмотрели на меня. А я, вопреки желанию скрыться под столом, встретила их взгляды и на общий вопрос: «Неужели ты нас сдала?» сказала:
— Магистр, они удивлены лишь тому, что в знатный род многоликих взяли на попечение простую человечку.
Я удостоилась внимательного черного взгляда, а затем и вопроса, приправленного иронией:
— Ту самую простую человечку, что сняла с чужой привязи теневую, наложила порядка двадцати охранных проклятий на каждое окно и вышибла зачарованные двери внутрь комнаты?
Последнее — заслуга не моя, но что ответить. И так, чтоб правдиво?!
— Кошмары снились, я не знала, что творю… — соврала, не моргнув глазом.
Вот так, одним махом перевела стрелки на чужую куку, не сдала парней и себя обелила от чудесатости. Пусть теперь попробуют доказать, что мои синяки под глазами — это следствие многочисленных: «Травы нет!» и «Я не Дулька!»
— Интересно, — улыбнулся горец, наблюдая за тем, как почти сотня недо-зверо-людей медленно и облегченно выдохнула. И добавил, забавляясь: — Что же вы расслабились раньше времени? Если за внеурочные визиты вас никто карать не стал, — прозрачный намек на меня, — это еще не значит, что вас не накажут за нарушение Устава академии пункт 3 5.1.
Он размял пальцы рук, и новоявленные подопытные все как один сделали неосознанный шаг назад, а декан факультета продолжил:
— Зря вы меня боитесь, учить дисциплине вас буду не я, а первый курс, — и уже нам: — Внимание, целители, у вас появилась великолепная возможность поэкспериментировать с нарушителями, застрявшими в обороте, и вернуть им исконный вид.
— Таррах! — выдохнуло поголовье копыто-рогато-чешуйчато-крылатых и хвостатых.
— Ура! — отозвались первокурсники.
А Довар Горран между тем сообщил:
— Первая десятка кадетов, справившаяся с заданием, получит зачет в конце семестра. — Улыбнулся и добавил: — Последняя десятка также.
Мы еще не осознали щедрости такого предложения, а будущие страдальцы уже взмолились:
— Но магистр, последнее условие позволит им экспериментировать до конца семестра!
— Именно на это я и рассчитываю. Вы получите достойный урок, они — прекрасную возможность для роста, — ответил декан и хлопнул в ладони, призывая к тишине разволновавшихся кадетов. — Итак, первокурсников в аудитории девяносто шесть, подопытных почти столько же, поэтому, дорогие нарушители, разбредаемся по своим мучителям в соответствии с числовым значением на столах и ваших браслетах.
С тяжелыми вздохами и гневными взглядами подопытные исполнили приказ. Минуты не прошло, возле каждого первокурсника остановился личный недозверо-людь, одна лишь я оказалась без рабочего материала.
— Простите, магистр Горран, а мне никто не причитается?
— Почему же, — улыбнулся лукаво, — и для вас, Намина, нарушитель есть. Лежит сейчас в лекарской. Шестьдесят шестая палата.
Интригующее сообщение, но абсолютно неясное.
— И… мне следует отправиться к нему?
— Да, как только прослушаете задание, — ответил горец и щелкнул пальцами. На чистом полотне стены за его спиной появился текст. Его венчала надпись: «Ход воспитательно-лабораторных работ». А первыми пунктами шли опрос и взятие анализов, затем уже исследование материалов, расчет вариантов восстановления, после — зельеваренье или составление заклинания и, наконец, проведение самого опыта. И все это — исключительно ради науки — должно было записываться. Кристаллы для фиксации тут же появились на столах, а рядом с ними и инструменты для взятия проб.
Недо-зверо-люди приуныли, а целители с воодушевлением принялись за дело. Ведь первые два пункта надлежало выполнить сейчас, остальные, с позволения декана, можно было растянуть до конца семестра да еще попасть в последнюю десятку счастливчиков. Собрав в сумку, я спустилась к кафедре. Что примечательно, подопытные, стоящие в проходе, плавно уступали мне дорогу, подбирая копыта, хвосты и ласты, а последний даже перепончатую руку подал, чтобы помочь сойти со ступеней. Глянув на него, с улыбкой узнала первого из моих вчерашних визитеров, того самого, которого напугала своим истошным: «А-а-а!»
Живой.
