этой сценой. Оказия готовилась к эксперименту вяло и словно бы нехотя, неторопливо выводила знаки на полу и еще более медленно руны. Время от времени она бросала почти безразличный взгляд то на скалящегося подопытного, пытающегося ей подмигнуть, то на широко распахнутые двери лабораторной. Причем на Дельгато она смотрела с едва уловимым презрением, а на входные двери – с затаенной надеждой. Сомневается или кого-то ждет?
И, словно бы прочитав его мысли, имперский смертник полюбопытствовал:
– Ты кого-то ждешь, малышка? – И столько тошнотворной сладости в голосе и взоре, что Дао-дво чуть было не рванулся к нему, срывая с себя оборот. Но теневая вовремя остановила, дернув многоликого за хвост.
– Стой, хозь-зяин! Давай послушаем.
И он остановился, с удивлением отмечая свое натужное дыхание и лапы, сжатые в кулаки. Таррах, а ведь чуть не ринулся убивать этого мерзавца! Головой тряхнул и опять затаился в притолоке двери. Действительно, к чему спешить?
– Никого, кроме тебя, – отозвалась некромантка небрежно и спросила со вздохом о том, о чем спрашивала явно не раз: – Ты перевоплощаться будешь или нет?
– В лемура? Конечно! Если ты по нему так скучаешь, я готов… – И, сально оглядывая девчонку с головы до ног, имперец вопросил: – Но что я получу взамен?
– И что ты хочешь?
– Поцелуй, ночь… быть может, короткий рассказ о тебе, твоем женихе… Информацию о том, куда он так часто с тобой пропадает.
Дао-дво напрягся, теневая затаила дыхание и сжала кулачки, а Сумерька вновь отмахнулась от вопроса.
– Лучше спроси, чего ты не получишь… – Она выудила из кармана платья знакомый ошейник с артефактом Хао, медленно положила его на стол, затем рядом воткнула ритуальный нож, два клинка и изогнутую иголку для сшивания ран. Все как тогда, с одним условием, она их не заговорила, а значит… Все понарошку?
– А ты горячая, – хмыкнул будущий нежилец и подался вперед. – Плетку любишь?
На мгновение оказия скривилась, но быстро прекратила брезгливый оскал в улыбку:
– Даже не знаю. Меня столько раз обещали с ней познакомить… а все никак.
– Да уж, если так нарывается, время найти необходимо, – мстительно произнес Гер.
– Врь-ряд ли, – хмыкнула лопоухая, но своего замечания пояснять не стала, целиком сосредоточившись на происходящем в лаборатории. А там Дельгато Грагги расплылся в предвкушающей улыбке, девчонка же замерла с удивлением, вглядываясь в свой браслет кадета.
– Милостивый боже, времени уже нет! – прошептала она.
– А хочешь, я… – надеждой вспыхнул Дельгато.
– Да! Хочу! – неожиданно громко и преувеличенно радостно воскликнула сероглазая актриса. – Очень хочу, чтобы ты перевоплотился в лемура. Немедля!
– И ты не желаешь закрыть двери? – с интимными нотками вопросил капитан имперских смертников и поднялся из кресла, чтобы шагнуть ближе к стремительно краснеющей Сумерьке. – Нас могут увидеть.
– А если я именно этого и жела-а-а-аю? – попыталась она ответить нахально и дрогнула, едва многоликий взял ее за руку. Хотела было отступить, но осталась на месте, с предвкушением глядя на вход, и, беззвучно отсчитывая секунды, произносит: – Один, два, три…
– А больше ты ничего не хочешь? – Имперец погладил ее пальчики поверх перчатки и наклонился поцеловать кисть.
– …десять, одиннадцать, двенадцать…
Гер уже начинал понимать, к чему оказия устроила этот фарс, расслабленно облокотился о притолоку и весело хохотнул, не обращая внимания на ничего не понимающую и оттого паникующую куку.
– Это что? Это что сейчас Дельгато… и ты не вмешаешьсь-ся? – лепетала нежить.
– Еще чуть-чуть подожду.
– Чего ждать? Хозь-зяин, не будь хозь-зявой, он же ее сейчас того…
– Чего того?
– Соблазнит! – воскликнула лопоухая слишком громко. Хлестким движением метаморф закрыл рот теневой хвостом, усмехнулся на ее придушенный вскрик.
– Пусть только решится – и расстанется с жизнью, – «а затем с головой», – добавил разведчик про себя, с тайным злорадством наблюдая за тем, как на тридцатой секунде Намина начинает паниковать и прикусывать губу. А все потому, что имперский смертник
