Я чуть не заржала в голос: пули мне не страшны, я же зо… Зря фанфаронствую: стволы едва заметно переместились и в голову целят. А голова-то у меня – не совсем зо…
Медленно поднимаю вверх руки.
– Сдаюсь, вяжите! – тяну тоненько, на лице испуганная девичья смиренность.
Тщедушный очкарик удовлетворенно хрюкает. Ну-ну…
Дождалась момента, когда дула пушек приспустились – и метнула кулаки в ударе, такой в боксе вроде хуком зовется. В челюсть. Одному справа, другому слева. Мгновение – и оба лежат.
А хлипкий стоит вопросительным знаком, таращится очками, что твоя кобра перед броском.
– Зачем, Наталья? – спрашивает. – Мы ж одна команда, работаем вместе!
– Ничего не вместе! Ведем его к джипу, у него джип отличный, на нем поедем! – заверещал воспрянувший духом Леша.
Я пожала плечами.
– Пошел, куда сказано! – приказала хлипкому. – Да не вздумай шалить, а то…
– Я у-уже ше-е-елковый! – проблеял пленник.
Он что, еще и выделывается? Шутник, однако.
Ладно, разберемся. Но сначала покинем институт с наименьшими рисками. Легонько подтолкнула его вперед, и мы потрусили по коридору к лестнице.
Но опоздали. Сквозь громадное, во всю стену затененное окно холла увидели колонну военной техники, двигающуюся по направлению к нам. Освещенная восходящим рассветным солнцем, гляделась она нереально, будто из параллельного мира.
– Бэтээры! – определил очкарик. – Парковку блокируют, нет смысла туда идти.
– И что теперь? – растерянно вопросил Леха.
– В другой конец здания?! – предложил тщедушный.
– Точно, в той стороне бараки – длинные щупальца, выходов до фига! – оживился Леха. – Но проводника бы, там черт ногу сломит…
– Проводник не проблема, по дороге будет камера с вашим биологом…
– Женя? Он что, арестован?
– Не то чтобы арестован… Изолирован как особо ценный кадр, на работу под конвоем выводят. Идем?
И наша группа рысцой двинула в обратную сторону. Снова протиснулись мимо тел, ребята уже ворочаться стали. Хотела очкарика вырубить до кучи – зачем он нам, коли джип отменяется? Но мужчина, уловив мое намерение, завопил:
– Я с вами! Перехожу на вашу сторону! – А на мой саркастический смешок присовокупил: – Обеспечу передвижение за территорией, могу и вертолет, или вы пешком собрались?
А что, верно глаголет: транспорт и правда нужен.
– Ладно, живи. Гоним, ребята, гоним!
Камера, где держали Евгения, оказалась неплохим гостиничным номером. Разметавшись по широченной кровати, «заключенный» спал. А когда проснулся – обрадовался, словно любовнице после долгого воздержания – конкретно мне обрадовался! Приятно, однако… уж не случилось ли чего между нами за последние полгода, столь бурная реакция так просто не рождается… А Леха смотрел и язвительно кривился… ревнует?
Жаль, но пришлось оборвать поток сладких комплиментов. Вытянули Женька в коридор, он едва брюки успел натянуть и белый халат накинуть.
Вот ведь, молодец я, смолчала у шефа на даче про копию, в меня закачанную, исполнителя подставлять не стала – и получила ответную благодарность. Пусть и словесную, тоже греет.
Чем дальше, тем коридоры извилистее. Спутники тащатся, словно задохлики, красные, потные… А у меня – сил невпроворот, аж невмоготу. Я дернулась и описала круг: по стене на потолок и по другой стене на пол, словно мотоциклист в цирке по вертикальной петле. Прокрутилась таким макаром несколько раз. Ощущения классные: впечатление, будто гравитация надо мной не властна! А ведь неделю назад хромала, а теперь – хоть бы что!
Попутчики остановились, пораженные. Обернулась к ним.
– Чего встали, вперед! – призывно кликнула. – Контора пишет!
