К чему пристегнула бессмертную цитату, откуда ассоциация – понятия не имею. Само вырвалось, на энтузиазме от испуганного восхищения, плескавшегося в их глазах.
Занимался день. На землю опускалась жара, но нам она не страшна: спрятались в подземном стылом коллекторе, отстоящем от здания биологов метров на двести. Едва успели: здание окружила цепь военных. Микрофоны орали, чтобы мы выходили. Но штурм не начинался.
– А собак спустят? – обеспокоилась я. – Меня учуять – раз плюнуть.
– Здесь такое амбрэ, что чуйки отвалятся, не переживай! – успокоил Евгений.
Воняет, что ли? А я и не знаю, запаха же не воспринимаю… Только подумала – и в нос шибануло перегаром! Однако… Что значит – обратная связь, работает как часы. Представила поле ландышей – и голова чуть не закружилась от резкого цветочного благовония. Не-ет, ни к чему мне все эти запахи, куда лучше кольцо Мебиуса, бутылка Кляйна… математика – она не пахнет. Зараза, бутылка оказалась с вином…
Ребята вовсю обсуждали извечный вопрос – что делать? Подключилась, и запахи сами собой выветрились из моей головушки.
Совместным мозговым усилием группа пришла к мнению, что нам тоже следует организовать штурм – только, в отличие от противника, покорять будем другую высоту – забор института. Когда? Одновременно с официальным штурмом: менее заметно. Ну, или когда стемнеет, если они протянут до ночи. Я уверила коллег, что забраться на высоченной, опутанный колючкой забор и скинуть оттуда веревку мне по силам. А веревку скрутим из одежды, сразу и начнем плести.
И тут Леха вылез невпопад с вопросом, выпадая из общего боевого настроя:
– А какое сегодня число?
– С утра было пятое. Августа, – вежливо ответил очкарик. Очки его при этом блеснули. – А что?
– Пятое… бэтээры… – прогундосил в раздумчивости Леха. И неожиданно вскинулся: – Слушайте, а ведь это правительственные войска пришли нам на помощь!
– Да ну! – усмехнулась я.
– Ну да, конечно… мечтать не вредно! – поддержал меня очкарик. – То-то три дня назад нас собрали и сказали – переходим в подчинение дирекции. Дирекция и командует операцией. Телятся. Наши бы сразу…
– Быть не может! Не может, нет! – покачал головой Леха. Губы его задрожали – вот-вот зарыдает.
– Леш, ты вообще – в себе? Что с тобой сделали? – провела рукой по родному лицу. Колючий.
А он всхлипнул со свистом и носом захлюпал, прости господи!
– Ничего особенного с ним не сделали! – встрял Евгений. Снисходительно так проронил, свысока. – С ним поработал один из сильнейших в мире гипнотизеров, вырубил, скотина, в аут. Да так вырубил, что пришлось закачивать копию – подтолкнуть, так сказать, сознание, само не справлялось. Восстанавливать линзу надо ж кому-то.
Неожиданно для окружающих Леха схватил биолога за грудки, приподнял.
– А ведь это ты, гад, меня сюда… признавайся – ты?
Не очень поняла, но поддержала напарника:
– Отвечай, коли спрашивают!
Женька позеленел.
– Ну, я… Я! А что – плохо?! Всем хорошо!
– Всем? А про Лешку забыл? Ты ж его, сволочь, убил! – крикнул Лешка, срывая голос на визг.
Я совсем перестала понимать. И не я одна – наш хлипкий друг тоже вытаращился подслеповатыми глазками, кажущимися неестественно большими в полутьме.
– Ничего не убил, чушь не пори! – прохрипел Женька.
Силы у Лехи, видимо, кончились, отпустил жертву, и биолог грузно осел на пол.
– Стараешься для них… а они… Неблагодарные! – донеслось снизу.
Едва успела перехватить Леху – он собирался пнуть поверженного Женьку.
– А ну, прекратите! И толком сказали, а то щас обоих, мать вашу, лбами столкну… – процедила угрожающе.
Евгений вскочил на ноги. Выглядел он неуверенно, я бы даже сказала – жалко.
– Ну да… я это. Я! Подменил. Чтобы начальство запутать, гипнотизер же снова в мозгу его рыл и ничего не нарыл, а почему? Благодаря мне там полная каша, вот почему! – начав в спокойных тонах, завершил Евгений на повышенных. Да еще и
