совершенно ни при чем – у меня их нет, а я все равно оставался трезвый как стеклышко.
А после полуночи мы с Василисой проводили молодых в Библиотеку и опять сбежали на Лукоморье. На небе среди огромных звезд висела растущая луна, ночной темноты совсем не ощущалось, мы искупались в спокойной глади ночного моря, побегали по лунной дорожке, разбрызгивая вокруг нас капли чистейшего серебра, – все-таки лунный свет, что бы кто ни говорил, насквозь пронизан волшебством, и я это чувствовал! Когда улеглись спать под ветвями Сказочного дуба, то тут я вспомнил про давно мучающий меня кулинарный вопрос:
– Слушай, а все-таки не пойму, ты говоришь, что скатерти-самобранки нет, а при этом все готовится без участия людей. Баба Вера занимается чем-то другим, а в избушке сама собой появляется горячая, свежеприготовленная еда. И чтобы к этому пиру накрыть на стол, надо было не меньше дня потратить, то есть без магии здесь явно не обошлось, а с другой стороны, ты говоришь, что магию на бытовые вещи не тратят. Какая-то нестыковка получается. Или я что-то не понимаю, или ты мне не все рассказываешь.
Василиса расхохоталась, опять от звуков ее смеха мне сделалось хорошо и сразу пропало желание кого-либо выводить на чистую воду.
– Как же ты мудрено все излагаешь, на самом деле то, что тебе говорилось, – чистая правда, и ты понял все правильно, только я тебе не рассказала, что Заповедный лес исполняет желания Яги, обслуживает своего хранителя, если уж сказать другими словами. Помнишь, когда ты в бане захотел быка печеного с чесноком, то баба Вера попросила то, что ты мысленно заказывал, и Заповедный лес исполнил просьбу Яги, а мне только оставалось принести, кстати, благодаря твоей фантазии мы последнее время довольно часто стали есть печеную лопатку – вкусно ведь!
– И когда у меня дома мы первый раз вместе обедали, тоже Заповедный лес все приготовил?
– В тот раз, пока ты гулял, сама постаралась, я же не Яга, мои просьбы никто выполнять не будет, а вот пирожки, которые тогда баба Вера привезла, они, считай, достались тебе в подарок от Заповедного леса.
Ночью, когда мы спали, поднялся ветер, он шумел в ветвях гигантского дуба, раскачивал золотую цепь, от чего она легонько и мягко позвякивала. Мне снился Кащей, бившийся в истерике: он покраснел от ярости и бил жезлом слуг, швырял все, что только попадалось под руки, и орал:
– Как эти навозные черви смеют радоваться, смеяться и праздновать свадьбы! Я их всех буду жечь, жечь долго и мучительно. Чтобы они наслаждались запахом своего жареного мяса!
Василиса проснулась, обернулась ко мне и тоже увидела этот сон, провела рукой мне по лицу и прошептала:
– Что-то ты, поганец бессмертный, сегодня разбушевался, вот так-то лучше будет!
И тут же в моем сне произошли чудесные перемены: Кащей уже находился не во дворце, а висел на золотой цепи, прикованный к Сказочному дубу, а в его беззубый рот был воткнут огромный бриллиант размером с кулак, теперь он уже не мог ругаться, а только мерзко шипел, дергался и позвякивал цепями. Я прижался ближе к Василисе и уснул крепким сном, а над нами только шумел ветер в ветвях и мягко позвякивала золотая цепь.
Глава 11
На следующий день мы с Василисой одновременно проснулись от тихой речи бабы Веры – она как-то умудрялась говорить нам одновременно – я так еще не умел: или всем, или только кому-то одному.
– Эй, голуби. Я тута ревизию почти закончила. Вы как, подойдете тогументик о завершении подмахнуть, аль самой подлететь?
– Как? – почти синхронно вскрикнули мы с Василисой и только тут поняли, что нас разыграли.
Чувствовал я себя прекрасно: никаких последствий от обжорства и перепоя не ощущалось, организм блаженно тикал маятником сердца и наслаждался четкой работой хорошо пригнанных шестеренок внутренних органов. Я в школе когда-то увлекался ремонтом механических часов, даже из-за своего хобби получил прозвище Шаман, вот, наверное, поэтому мне и пришла в голову такая ассоциация, что организм похож на хорошо работающие часы. Только хотел спросить Василису, почему у меня нет последствий от переедания и перепоя, но она меня опередила:
