главное, стоило взглянуть на этого человека, который вовсе не выглядел опасным, как паника вновь накрыла и с головой. И Тельме стоило огромных усилий не закричать.
…он не представляет опасности.
…даже если он убийца, то здесь и сейчас он не представляет опасности.
…он вообще будто бы и не видит Тельму, так чего бояться?
Он сейчас уйдет. Уже уходит. Наверное, рассказал все, о чем должен был. И случайно ли, нарочно ли, но, идя к двери, до которой и было-то – три шага – он задел Тельму.
Мимолетное прикосновение.
И кожа его холодна.
Отвратительна.
И Тельма отпрянула, инстинктивно, желая лишь поскорее оказаться как можно дальше от… от него, кем бы он ни был.
Не человек.
Кто-то похожий… кто-то притворившийся человеком… он же, точно не желая расставаться с Тельмой, придержал ее за локоть, не позволив упасть.
– Прошу меня простить. – От звука его голоса к горлу подкатил тугой ком. И Тельма стиснула зубы. Она выдержит. Столько всего выдержала. – Я порой бываю так неловок…
В бледных глазах его, почти бесцветных или даже скорее синевато-бесцветных, цвета старого льда, Тельме привиделась насмешка.
– Ничего. – Она сумела выдавить это слово и остаться на месте.
Нет. Хватит.
Тельма не позволит себя запугать. Видела она вещи пострашнее этих глаз. И подавшись вперед, она заставила себя смотреть.
Превозмогая тошноту.
И панику.
И… и чем дольше вглядывалась в это лицо, тем легче становилось. Обыкновенное, пожалуй. Некрасивое. Негармоничное, но все одно привлекательное. Чем?
Брови светлые, почти белые. И кожа белая. И волосы, которые он, вопреки обычаю целителей, не стрижет, но напротив, отрастил и в косу заплетает. А главное, что плетение это знакомо… определенно, знакомо… вот только где Тельма его видела?
– Простите. – Он улыбнулся, осторожно, не показывая зубов, и Тельма отметила несуразность этой улыбки. – Мы раньше не встречались?
– Нет.
Она бы запомнила человека, чей вид способен был вогнать ее в панику.
– Да… пожалуй… – Он все же убрал руку.
И убрался из комнаты.
– Ну? – Рык Мэйнфорда заставил очнуться, стер остатки страха. – И что это было?
Злится? Определенно. Сила вон готова выплеснуться, а этого допустить никак нельзя. Сотрет все, что тут есть. Если тут, конечно, хоть что-то да есть.
– Не знаю. – Она обняла себя. Кажется, ее колотило. – Он… он меня пугает.
– Чем? – Мэйнфорд успокаивался столь же моментально, как и вспыхивал.
– Не знаю. Просто… о чем он говорил? Прости, но… я, кажется, все пропустила. Раньше со мной такого не случалось. Я… исправлюсь.
– Куда ж ты денешься, – проворчал Мэйнфорд и, к счастью, оставил Тельму в покое. – Джонни, ты как?
– Она не сама. – Джонни встал на колени у кровати. – Она ведь не могла сама, да?
И вопрос его прозвучал столь жалобно, что у Тельмы появилось преогромное желание обнять этого паренька, который был ненамного старше ее.
– А мы это сейчас выясним… Тельма?
Она кивнула.
Работа поможет. Спасет. Спрячет. Только, прежде чем шагнуть за грань чужих воспоминаний, Тельма тщательно вытерла руку. След чужого прикосновения жег кожу.
