прятавшихся в этом самом взгляде, становилось не по себе.
— Я бы хотел жить с тобой, как простой человек, — совершенно серьезно произнес Ян. — День за днем заботиться о тебе, в родительский день[13] приходить в аптекарскую лавку, есть твою похлебку из бобовой пасты. Вот так, тихо, незаметно, жить с тобой до самого конца, пока сможем…
Между нами повисло выжидательное молчание. Меня охватывало смятение, и все правильные слова выветрились из головы. Проклятье, он был моим единственным близким другом!
— Я благодарна, что ты выбрал меня, — тихо произнесла я и постучала себя по груди озябшей ладонью, — но вот здесь сейчас нет места.
— Ты влюблена в
Я кивнула.
— Но ведь ты не знаешь, что он за человек…
— Все это неважно, — покачала я головой. — Моя любовь — безответна и ничего не требует взамен. Он не виноват, что невольно заставил меня трепетать. Когда-нибудь мое сердце успокоится, в груди станет не так тесно, и в этот день, если ты все еще захочешь заботиться обо мне, я без колебаний пойду с тобой к молельщику, но не сейчас.
Некоторое время Ян пытливо вглядывался в мое лицо.
— Ясно. — Он отвернулся, оперся о парапет и с хмурым видом принялся смотреть на людской взволнованный океан, заливший площадь.
— Эй! — Я подтолкнула его локтем. — Ты что, обиделся?
— Нет, с чего мне обижаться? — отозвался он. — Впервые в жизни признался ниме, а она отшила меня за три секунды. Чувствую себя неудачником.
— Да брось, — заискивающе улыбнулась я. — У тебя просто слишком сильный соперник.
— А если бы ты выбирала между мной и Стоммой? — вдруг с ревнивой интонацией вопросил Ян.
— Конечно, я бы выбрала Кастана, — не задумываясь, ответила я.
— Чем он-то лучше? — возмутился приятель.
— У него денег больше. — Я сверкнула хулиганской улыбкой и принялась загибать пальцы, подсчитывая богатства судебного заступника: — Огромный особняк, слуги, конюшня с гнедыми, дорогие экипажи. Однозначно, я бы каталась как сыр в масле.
— Ты меркантильная, — буркнул Ян.
— Это называется трезвым взглядом на жизнь!
— Знаешь что?
— А?
— Не разговаривай со мной, — фыркнул приятель и вдруг направился к чердачной двери.
— Ты куда? — Я бросилась следом.
— Не хочу заболеть и умереть от чахотки, — проворчал он. — Я уже замерз, так что до «умереть» осталось только «заболеть». Ты обязана купить мне что-нибудь горячего!
— Это еще почему?
— Потому что из нас двоих отшили именно меня! И кто? Меркантильная газетчица, которая думает только о дорогих каретах!
IV
СЛЕПАЯ ЛЮБОВЬ
Я разложила лист мелованной бумаги, подстелила под руку промокашку, опустила в чернильницу перо и замерла в нерешительности, пытаясь в уме подобрать слова. Но в голову лезли сплошные глупости, ничего серьезного. И бестолковое сердце, бьющееся в грудной клетке с такой силой, будто хотело проломить ребра, никак не добавляло трезвости мышлению.
На кончике пера собралась крупная черная клякса.
— Проклятье…
Разгладив линейкой чистый лист, я стала писать неровным беглым почерком, с прыгающими острыми буквами, отражавшими
