— Спрашиваю из вежливости, — соврала я. — Поддерживаю светскую беседу, пока вы собираетесь с духом, чтобы ответить на вопросы моего шефа. Не переживайте, они не о личной жизни.
— Пятнадцать лет назад особняк Каминских сгорел со всей семьей и слугами, — не обращая внимания на мою иронию, гнул Кастан. — Дознаватели пришли к выводу, что в лаборатории алхимика случился взрыв магического состава, якобы его следы обнаружили на остове, и дело быстро закрыли. Но знаете что, Катарина?
Он поднял брови и примолк, стараясь меня увлечь.
— Что? — не утерпела я.
— В доме никогда не было лаборатории. — Кастан пристукнул вилкой по столу, и от неожиданности я вздрогнула. — Скажите, вам было бы интересно выяснить правду, что случилось с этой семьей, и рассказать честную историю людям?
Я чуть наклонилась в сторону собеседника и пробормотала заговорщицким тоном:
— Совершенно неинтересно. Приступим к вопросам?
— Я утрою вам жалованье.
— Откровенно говоря, за службу в «Уличных хрониках» я получаю сущие медяки, так что богаче не стану.
— В десять раз, и по окончании работы вы сможете перейти в тот газетный лист, куда сами захотите писать колонки. Ну же, Катарина, соглашайся!
— Не помню, чтобы мы переходили на «ты», — заметила я. — Давайте поторопимся с интервью, суним Стомма, а то мне еще ехать в оранжерею. Они решили переименовать тюльпаны, выведенные на деньги Конопки, в честь вашей невестки. Вам не кажется это свинством? Конечно, покойный был редкостным подлецом, но за бессмертие своего имени он честно заплатил золотыми.
— Розы.
— Простите?
— Они переименовывают сорт роз.
— Я плохо разбираюсь в цветах.
— Возвращаясь к моему предложению…
— По окончании работы вы обеспечите мне место в «Короне Алмерии»? — Я специально назвала газетный лист, принадлежавший королю, куда людям, подобным мне, с незаконченным образованием и неясной родословной, путь был заказан.
— Шеф «Короны Алмерии» — мой старинный приятель. Так что скажете?
— Знаете, что может быть хуже судебного заступника, соблазняющего тебя на скользкую авантюру? — спросила я.
Спрятав улыбку и скрестив руки на груди, Кастан вопросительно изогнул брови.
— Судебный заступник, возомнивший себя дознавателем.
— И вы сможете выбрать того помощника, которого захотите, — продолжал торговаться Стомма. — Может быть, Яна?
Сердце екнуло. Наши взгляды с Кастаном встретились.
— Забавно, почему вы упомянули Яна? — тихо спросила я. — Помнится, на одной из наших встреч вы настоятельно рекомендовали держаться от него подальше.
— А вы утверждали, что он единственный, кто готов мириться с вашим характером, — парировал Кастан. — И сказать откровенно, теперь я в полной мере осознал, о чем вы говорили.
Я не удержалась от ироничного смешка. Талантливый судебный заступник удивительным образом уводил разговор от опасной темы, переключив внимание на мою персону.
— Вы ведь знаете, кто он? — ледяным тоном заключила я. — Ночной посыльный. Человек, которого вы наняли, чтобы он присматривал за мной.
Лицо Кастана сделалось непроницаемым.
— Скажите, он в курсе этой вашей полубезумной истории о сожженной семье? — стараясь сохранять хотя бы внешнюю невозмутимость, точно разговор о Яне не вызывал во мне нервической дрожи, спросила я.
— Нет, — холодно произнес судебный заступник. — Ты влюблена в него, Катарина?
— Да.
— Это не должно было случиться. Никогда!
В алмерийском языке содержались десятки тысяч слов, но только слово «никогда» я ненавидела лютой ненавистью. Я не подпускала к себе это слово, старалась не произносить лишний раз. И сейчас, когда оно закружилось в воздухе, стало ужасно страшно.
Невозможно дождаться человека, который
