кают-компании, а в зале визинга, располагавшемся под куполом корабля.
Стены зала представляли собой сплошной экран системы наблюдения и в данный момент как бы отсутствовали вовсе, пропуская свет бесчисленных светил, окружавших «Непобедимый» со всех сторон. Три четверти сферы обзора источали звёздное пламя, преимущественно ослепительно жёлтое и красное, с кустами белого или голубоватого цвета. Та часть «небосвода», к которой была обращена корма корабля, казалась гораздо тусклее, так как в этом направлении находилась периферийная окраина Млечного Пути, рукава Ориона и Персея, между которыми и занимало положение Солнце.
Сверкание звёзд, на которые можно было смотреть без очков и защитных устройств, благодаря особенностям системы обзора завораживало, и собравшиеся в зале члены экспедиции залюбовались «небом», ища в нём некий скрытый гармонический порядок. И находили: второе кольцо, то есть сфера из одинаковых красных гигантов, читалась легко, окружая глубинное звёздное облако, в свою очередь окружавшее скопление чёрных дыр в ядре Галактики, отмеченное ещё более ярким огнём вследствие процессов падения пыли и газа в эти дыры.
– Ганглий, – сказал задумчиво Том Чаун. – Вам не кажется?
Стоявший рядом Шапиро оживился.
– Не думал в этом направлении – рассматривать скопление звёзд как нервный узел.
– Не скопление звёзд – скопление цивилизаций.
– В некотором смысле вы правы. Интересно, что в ядре галактики Андромеды размещается точно такое же кольцо из звёзд.
– Да? – оглянулся Чаун. – Я не знал. Там тоже живут галактоиды?
– Очевидно, хотя не наши.
– Наши, не наши, – улыбнулся ксенолог. – Звучит как признание негуман родственниками.
– Вы считаете, мы не встретим здесь человекоподобных?
– Боюсь, мы не встретим никого.
– И вы с такими настроениями решились на участие в экспедиции?
– Для меня вообще загадка, зачем Комитет безопасности СОН засуетился и решил потратиться на этот поход. Какая в этом была нужда?
– Как это – какая? Найти союзников…
– Если бы галактоиды хотели поучаствовать в драке с Вирусом, они бы уже присоединились, тем более, имея такую мощь. – Чаун кивнул на красивую дугу красных звёзд. – Чтобы выстроить такое кольцо, нужно обладать колоссальной энергией и соответствующими технологиями.
– Согласен. Вы думаете, галактоиды не видят опасности в агрессии Вируса?
– Это вопрос не ко мне, а к галактоидам. К нам они равнодушны потому, что мы слабы в этом плане. Нам ещё очень далеко до овладения энергиями звёзд. Мы даже энергией планеты не овладели в полной мере.
– То есть вы хотите сказать, что мы для них дети и по этой причине они не хотят встречаться?
– Не знаю, может быть, с ними мы так или иначе когда-нибудь встретимся и спросим, но гнать крейсер в спешке к ядру в наше время по меньшей мере странно. Я этого не понимаю.
Шапиро задумался, находя в словах ксенолога весомый резон, но в этот момент Тульпаан Нтомба призвал разбредшихся по залу учёных к порядку, и совещание началось. Хотя все при этом то и дело поглядывали на изумительную панораму звёзд, почти скрывших вечную черноту космоса.
– Прошу высказываться, друзья, – сказал Тульпаан, сев лицом к дуге кресел в центре зала. – Мы уже у порога сообщества цивилизаций, и очень хотелось бы донести до них наши тревоги.
– Они не ответили на наши призывы и не ответят, – сказал Чаун. – Это означает, что либо наши программы контакта нереалистичны, либо, что вернее, галактоиды по-прежнему не желают с нами разговаривать.
– Разрабатывал программы контакта ваш институт, – заметил брезгливо Эдуард Кляйман, посмотрел на Витухновского. – И ваш, дорогой доктор. А я всегда знал, что эта технология ошибочна. Вы сделали упор на конкретной логике человеческого типа, в то время как галактоиды живут по три-логике, а возможно, и по нелинейным трекам, с одномоментной базой типа «да-нет».
– Положим, это спорно, – вежливо возразил белокурый, женственный Витухновский.
– Чего тут спорить? Галактоиды уже выразили своё отношение к нам – молчанием, значит, думают не так и не о том, о чём думаем мы. Это негуманоидный вид разума! Как говорил кто-то из древних философов: не верь тому, что может думать, но не видно, где у него мозги.
