Девушка прикусила нижнюю губу. Зубки у нее были острыми и мелкими, только два клычка чуть выдавались вперед.
Встала с кровати, прошлась по комнате.
– Колин… я должна буду умолять тебя на коленях. Скрыть от тебя я ничего не смогу, уже поздно. Но если ты заговоришь – будет плохо не только мне. Даже не так. Я просто умру, а других может постигнуть судьба хуже смерти. Ты поклянешься мне молчать о том, что сейчас услышишь?
Я даже не задумался.
Кинжал так и оставался под подушкой, всыплет мне Шарк за такое разгильдяйство по первое число. Но…
Я достал клинок и приложил к ладони. Острое лезвие разрезало кожу, показалась кровь. И я внес кинжал в пламя свечи.
– Сталью, огнем и кровью своего рода клянусь хранить в тайне все, что ты мне поведаешь. Пусть покарают меня небеса, пусть огонь сожжет меня, пусть железо обернется ржавчиной в моей руке, пусть моя кровь проклянет меня, если я нарушу эту клятву.
Слова клятвы не менялись уже несколько тысяч лет. Наверное, это была самая серьезная клятва из всех возможных.
Девушка покачала головой.
– Сумасшедший. Дай сюда руку.
Ее язычок пробежался по ранке. Раз, другой, третий, она облизнула капельку крови с губы… а я глазам своим не поверил!
Рана затягивалась буквально на глазах. Нет, шрамом она не стала, но сейчас ее покрывала плотная корочка, такая образовалась бы только через день.
– Ты меня не боишься?
Черные глаза ее блестели лихорадочным блеском. И я не выдержал.
Притянул ее к себе – и коснулся губами ее губ. Нежных, ласковых… С отчетливым привкусом моей крови. Да и не все ли равно?
Пусть даже это нечисть – я никуда ее не отпущу!
Она моя! И я ее люблю!
Зая
Я поняла, что пропала, когда губы Колина коснулись моих губ.
Великий Лес!
Это было так нежно, невероятно нежно – и осторожно, словно я сделана из тумана и развеюсь при первом прикосновении. Он целовал меня, как свою ожившую мечту.
Райшен… с ним никогда так не было.
Да и сам Райшен был другим. В Лесу все было просто. Мы знали, чем и для чего занимаемся… То есть молодежь.
А что было сейчас между мной и Колином?
Беспредельная, всепоглощающая нежность.
Он держал мое лицо в ладонях и целовал так, словно я была чудом. Поцелуй креп, становился все сильнее и яростнее, я отвечала – и осознавала простую истину.
Для меня – поздно.
Я никуда от тебя не уйду, Колин. Я полюбила тебя.
Не знаю, когда и как это произошло, но полюбила.
Когда ты не дал убить несчастную зайчишку на дороге? Когда, понимая, что тебя могут убить, стремился спасти своих людей? Когда лежал раненый и я волновалась за тебя? Когда признавался, что прекраснее меня никого не встречал?
Не важно.
Это все уже не важно, потому что я люблю.
А он?
Любит ли он меня?
Кого он любит?
Эта мысль заставила меня отпрянуть.
– Нет!
Колин посмотрел на меня так, словно я его ударила, а потом медленно перевел взгляд на свои руки.
– Нет… прости меня, пожалуйста. Я не хотел. Только не уходи, прошу тебя! Я… я бы скорее руку себе отрубил, чем тебя обидел! Клянусь!
Я вздохнула. Конечно, он все понял неправильно. Я не считала себя оскорбленной, наоборот. А теперь предстояло объяснить
