справедливо.
Впрочем, долго мне оглядываться не приходится, потому что откуда-то из-за угла выворачивается мужчина средних лет и плюхается прямо в пыль под копытами коня. Я едва удерживаю животное, чтобы не оттирать потом подковы от крестьянских мозгов.
— Господин!!! Помилуйте!!!
Кретин! Крестьянин, этим все сказано! Орать чуть ли не под копытами у породистого жеребца!
— Да ты ополоумел, любезнейший? Это лошадь, сейчас копытами переступит — и тебя потом ни один некромант не поднимет!
— Смилуйтесь!!! Не оставьте детишек сиротами!!!
Тьфу!
Я спрыгиваю с коня, перебрасываю поводья Тому и за шкирку поднимаю мужчину с земли.
— Рот закрой.
— Г-господ-дин…
Судя по ужасу на его лице… да что такого здесь делали дворяне?! Регулярно вырезали половину деревни и насиловали вторую половину?!
— Скажите, у вас можно купить молочка?
Несколько минут крестьянин только осмысливает мои слова. А потом принимается яростно кивать.
— Да, господин!!!
— Тогда принесите мне кувшин с молоком.
В моих пальцах блестит серебряная монетка.
Староста трясет головой, как больная лошадь, и срывается с места.
— Ваше высочество, чего вы с ним копаетесь? — удивляется один из дворянчиков. — Вытянуть пару раз плетью — мигом бы бросился.
Я вздыхаю:
— Вам заняться нечем — плеть пачкать?
С б
— Убийцы!!
Я оборачиваюсь.
По улице медленно идет женщина. Медленно, словно слепая. Но темные глаза смотрят прямо на меня — и сквозь меня.
— Будьте вы прокляты, убийцы! Семеро детей было у меня — и ни одного не осталось! Муж. Родители. Братья и сестры! Убийцы в шелках!
Невысокая, темноволосая, в драных лохмотьях. И все же…
Я вглядываюсь — на этот раз своим чутьем некроманта. С губ срывается короткое проклятие.
Не здесь и не там. Из-за горечи потери эта женщина словно бы наполовину умерла. Сейчас она не живет, она существует. А физическая смерть… будет только продолжением.
Возможно, для нее — даже радость.
Сумасшедшая?
Нет. Просто она живет на грани…
— Ты! — вскрик одного из молодчиков.
— Нет!
Я вскидываю руку, но остановить сопляка не успеваю. Кнут опоясывает плечи женщины. Впрочем, она этого словно бы и не замечает. Как и не было.
— Будьте вы все прокляты. Убийцы…
— Уйди, Хильда!!!
Староста, прибежавший с кувшином, попытался вклиниться между нами и женщиной, но никто из нас не обращает на него внимания. Я поднимаю руку.
Проклятие набирает обороты, я вижу это. Иногда бывает и так. Она уже наполовину в мире мертвых, через нее проходит сила, с которой не справиться даже мне, полудемону. Зря думают, что демоны поедают души мертвецов. Зря.
