Да помилуйте! Еще как можно и нужно! Вот было б это
Или от местных святых холопов и прислужников?
Простите, на березе розы не растут. Нет во дворце ни праведных, ни верующих, а единственное святое место, которое тут есть, — это сердце Раденора. А оно мне поможет, даже если я тут жертвоприношениями займусь. Я так подозреваю, что и мой предок некромантии не чуждался, иначе откуда у нас магия в роду? Огня? Так ведь это по-разному переродиться и проявиться может. Но если в крови есть дар — он себя покажет.
Я инструктирую призраков и отпускаю их на подслушивание и подглядывание, а сам с удобством пристраиваюсь подремать на скамейке, чтобы меня не было видно от входа, — и остаюсь там до вечера. Пока в храм не вносят тело Рудольфа. Обмытое, с уложенными внутрь кишками и даже одетое в шикарный белый камзол. А что?
Не собаку хоронить будем, короля…
Тело возлагают на алтарь, и рядом занимает место Абигейль. Подкладывает под колени белую бархатную подушечку, молиться будет всю ночь. Я раскланиваюсь с тетушкой, целую ей руку и удираю к себе. А там уже ждет Том.
— Что будем делать?
О, и Рене тут… Отлично.
Оглядываюсь по сторонам — не подслушивают ли? Хотя… пусть хоть услушаются! Я кладу руку на стену и отдаю приказ дворцу. Этого хватает — нас уже не слышно снаружи, хоть ты ухо себе оборви!
— Рене, ты канцлером стать не хочешь?
Большие глаза служат мне ответом.
— Алекс, нет. Я не справлюсь.
— А твой отец?
Ответ читается на лице. Справится, но воровать будет.
Ладно, мне в любом случае нужны свои люди на всех постах. Так что…
— Значит, можешь отправляться к отцу и сообщать ему, что он станет канцлером, как только я стану королем.
— Алекс…
— Только не надо про честь и ответственность, ладно?
Рене кивает.
— Я… Мы постараемся тебя не подвести.
— Вот-вот, именно что мы. Ты пойдешь ему помогать. Потому что все мы смертны, рано или поздно, а канцлер — должность сложная.
— Это верно.
— Том, на тебе будет дворцовая стража.
— Алекс, но я…
— Справишься. Куда ты денешься?
Судя по лицу друга — никуда.
— Зато мы спокойнее себя чувствовать будем во дворце. Увольняй, набирай новых, муштруй… Ну, ты понял. Справишься — еще что-нибудь доверю.
Том кивает.
— Далее. Напиши Рику, пусть пришлет кого-нибудь готового к должности казначея.
— Но…
— Старый меня не устраивает. Он Шартрез, и этим все сказано. Кстати, Рене, подготовь с помощью отца записку. Сколько у нас Шартрезов и их родни, сколько они наворовали и чего их можно лишить в возмещение ущерба. Понял?
— Понял. Вешать будешь?
— Обязательно буду.
— Алекс, как тебе не стыдно!
— То есть?
— Они ж дворяне! Никаких грязных пошлых веревок! Только топор и золоченая плаха.
— Действительно, чего это я веревками разбрасываться вздумал? Непорядок… Вы меня поняли?
— Вполне.
