В холодных местах — милое дело.
Королеву выставить, понятное дело, было нельзя, зато расшаркаться — можно, что Рене и делает, превознося ее красоту, пока мы судорожно прячем тарелки и флягу.
Королева вплывает черной лебедью:
— Оставьте нас. Мне надо поговорить с племянником!
Ребята вопросительно смотрят на меня, я киваю, и они закрывают дверь с той стороны. Абигейль прищуривается на меня, не обращая внимания на морщины.
— Алекс… завтра ты должен будешь короноваться…
— Да, тетя.
— Я всегда относилась к тебе как к сыну…
Бедный Андрэ. Мир праху, странно, что он столько прожил.
— Я хочу знать о твоих дальнейших планах в связи с тем, что ношу законного наследника престола.
Пожимаю плечами:
— Разберусь с Теварром — и уеду. Не нравится мне тут, в столице…
— Куда же?
— На границу, наверное. Вот родится у вас, тетя, ребенок, тогда и поглядим. Куда, на какое время…
— То есть?
— Ну, если мальчик, это одно. А если девочка? При ней же надо будет регентом быть, мужа подбирать…
Судя по лицу королевы — без меня подберут.
— Александр, я вижу, что ты добрый мальчик…
Смысл пятнадцатиминутной речи сводится к тому, что завтра, после коронации, я должен сказать, что с удовольствием сложу потом все эти регалии в пользу Рудольфова потомка.
Я соглашаюсь. Это — сколько угодно. И сложу, и сложусь…
И даже предварительное отречение напишу, почему ж нет! Можно и прямо сейчас!
Ее величество уходит через пятнадцать минут, прижимая к груди свиток, в котором моим почерком написано, что я отрекаюсь в пользу дитя его величества и ее величества. Как только оно родится — и его можно будет короновать!
Абигейль довольна — она получила свое. Но ночью меня все равно навещают.
Всего их было шестеро.
Эх, такую ночь испортили! Лежишь ты, спишь себе, тут внутри прямо-таки полковой трубой взревывает чувство опасности — и я скатываюсь под кровать. И в следующую секунду кровать так утыкивают арбалетными болтами, что лежи я там — за ежика сошел бы.
И убийцы залетают в комнату, с намерением добить, ежели я выжил.
А на кровати-то и никого!
Сюрприз?
Убийцы на миг застывают, чем я пользуюсь, чтобы уполовинить их число.
Между прочим — пять штук.
Одного я достаю хвостом, второго, без затей, когтями. И ухмыляюсь, слизывая с пальцев капли крови.
— Что-то потеряли, господа?
Господа белеют. Но не отступает ни один.
— Где он?! Ты, нечисть, отвечай, во имя Светлого!
Я смеюсь, запрокинув голову. Нет, ну надо же! Такая наивность — в наши дни?! Да ежели вы столкнетесь с нечистью — упаси вас тот самый Светлый требовать ответ именем святых. Если, конечно, вы не некромант. Вот тогда можно ее позлить и остаться в живых. В противном же случае…
Насмешки убийцы не вынесли, ринулись вперед, лязгнула сталь…
Эх, ну что за жизнь?
В своем доме, в своем дворце — и спать с мечом у кровати и кинжалом под подушкой!
Так что безоружным я не остаюсь.
Легко ли отбиваться от троих?
