Я пожимаю плечами.
— Заклинание ты узнал наверняка. Ты останешься здесь до утра — а рядом люди. Двадцать тысяч людей. Добыча. Твоя добыча.
Аргадон хищно усмехается.
— А твои кто — враги?
Я улыбаюсь в ответ, так, что все клыки видно.
— Тебе не все ли равно? До моих людей ты добраться не успеешь…
— А если успею?
— Я тебя призвал — я тебя и обратно верну. Я могу закрыть ворота раньше.
— А потом тебя здесь обнаружат твои враги… обессилевшего.
— Неужели, — усмехаюсь, — ты думаешь, что у меня нет путей отхода? Я же твой сын.
Привираю, конечно. Но… своих людей я этой твари не скормлю. Перебьется.
— Что ж. — Аргадон выглядит задумчивым. — Выпускай мою свиту.
— Клятву, папенька, — ухмыляюсь я. — клятву.
Демон показывает зубы, но послушно произносит требуемые слова.
Не причинять ни прямого, ни косвенного вреда ни мне, ни тем, кто находится под моей защитой, ни моей стране. Уничтожать только моих врагов.
И то же самое в отношении его свиты. А ежели кто осмелится — Пусть Аргадон сам их и карает.
Его демоны — его проблемы.
А чужие…
Вся ответственность ложится на Аргадона. И если их не покарает он — его покарает нарушенная клятва. Аргадон шипит, но повторяет подсказанное — и той частью меня, которая есть демон, я ощущаю, что возле портала их становится меньше. Гораздо меньше.
Чужие уходят. Остаются только те, кто подвластен Аргадону. Нет, ну не думал же он, что я разрешу выпустить сюда всю темную шушеру?
Только когда через мое тело сквозит холодок, означающий, что клятва принята, я разрешаю вратам открыться пошире. И через них проходит свита Аргадона.
Они… какие?
Страшноватые.
Химеры с огненными гребнями, змеи с человеческими головами, непонятные твари вроде челюстей с приделанными к ним телами осьминогов…
Их много — и смотреть на них неприятно. Даже мне.
Демон словно бы становится еще больше, наливается огнем… а потом кивает в ту сторону, где находятся теваррцы.
— Кормитесь!
И вся эта орава срывается с места.
Аргадон обращает на меня взгляд огненных глаз.
— Спасибо, сынок.
— У тебя времени до рассвета, — напоминаю я.
И демон исчезает.
Я сижу на плаще, в нарисованной пентаграмме и смотрю на пять трупов.
Наверное, это подло.
Я не испытывал угрызений совести, убивая в поединке, убивая храмовников, даже убивая дядюшку! Этого не было.
А вот сейчас…
До смерти буду помнить их лица. Второй — молоденький, лет семнадцати, у четвертого родинка на щеке, у пятого засос на шее — явно прошлой ночью не терял время зря. Я убивал… просто резал их, как баранов. Я знаю, что это подло. Да, они пришли к нам и были врагами, но ведь они пришли не убивать, а честно драться — и заслуживали честной схватки.
Я же…
Наверное, я буду проклят. Но можно ли проклясть полудемона?
С места привала теваррского войска доносятся дикие крики. Что там происходит?
