А другого выбора у нее и нет.
Я честно отсиживаю свое под дверью королевы, изображая родственное беспокойство. Тут же толпятся придворные, а из покоев несутся крики. И только один я слышу, что голосов вроде как было… два. Только один приглушенный, словно женщина старается молчать, только получается плохо, а второй — Абигейль.
Я время от времени вытираю сухой лоб кружевным платочком и размышляю о своем.
Все это время Шартрезы старались найти Карли.
Куда там!
С тем же успехом они могли бы у меня искать хвост — когда я в обличье человека. Сколько ни ищи, а все… попа попадается.
Госпожа Элиза, которую я навещаю раз в седмицу, показывает мне свою пленницу. Карли пребывает в бешенстве — и это мягко сказано. Только вот что ты сделаешь в комнате с мягкими стенами?
Да, была в борделе и такая, для «несговорчивого товара». Чтобы девки себя не портили и быстрее смирялись с будущим.
К чести госпожи Элизы, пользуется она ею редко — к чему? Хватает и тех, кто согласен на все добровольно.
Так вот, Карли мечется по комнате, пытается колотить посуду, что получалось плохо, пинать стены, не добившись даже синяка на ноге, и даже нападать на стражника — это вообще безрезультатно.
Глухонемой детина просто ставит ей на порог миску и кружку. Хочешь — ешь, не хочешь — не ешь. Справлять нужду — в специальное ведро. И постоянно под присмотром служанок. Не в комнате, нет, но через специальные отверстия в стене.
Тут же находится и оплаченный мной маг жизни. Бордельный.
И не надо кривиться. Да, рану он бы не срастил, зато на всех женских проблемах «собаку съел». От болезней до родов — любое дело за ваши деньги.
А уж хранить тайну?..
Обязательное условие профессии. У магов вообще работа такая… потайная.
У этого же были и личные мотивы. Элиза его когда-то от храмовников спасла, так что был благодарен. А я ему еще и помилование обещал.
Да, Храм…
Абигейль кричит особенно громко — и наконец раздается крик младенца. А спустя пять минут из дверей показывается и маг жизни:
— Сын, дамы и господа! У ее величества сын!
И протягивает мне младенца.
Я усмехаюсь. Беру кулек под подозрительным взглядом Шартреза. Интересно, чего папаша Абигейли ожидает — что я сейчас младенца о ближайшую колонну ахну с размаху? Или как?
Будь его воля, он бы мне никогда ребенка в руки не дал, но тут вопрос другой. Именовать малыша обязан я — как ближайший родственник мужского пола в том роду, куда должен входить ребенок. К тому же, как у короля, у меня приоритет.
— Сим нарекаю тебя Рудольф Томас Джеймс!
Раденор — я не договорил.
Нет уж! Ни к чему плодить сплетни — потом.
— Полагаю, сейчас ребенка должно вернуть матери.
И я нагло заявляюсь в покои королевы.
Для только что родившей Абигейль выглядит подозрительно хорошо, хоть и лежит навзничь, изображая мученицу.
— Тетушка, поздравляю вас с рождением сына, нареченного именем Рудольфа!
— Благодарю, Алекс.
— Скорее вставайте на ноги, тогда и проведем церемонию передачи власти.
Вот тут…
Напитай я ее до ушей магией жизни — и то не вызвал бы вспышку такого счастья. Боги, да что особенного в этом куске металла на моей голове?!
Почему люди сходят с ума, стоит им нацепить эту ерунду?! Предают, убивают, грабят, изменяют… да что угодно! Почему?!
Не понимаю. Я бы этот воз кому другому скинул с удовольствием, да вот беда — нельзя. И не справится никто, кроме меня. А значит — вперед.
— Полагаю, что завтра я уже встану…
