Полудемон. Месть принцессы

раз и навсегда. А потом улыбается. Пожимает плечами:

— Алекс, я не лезу в твои тайны, но надеюсь, когда-нибудь ты сочтешь меня достойным доверия.

Вот так. Коротко и по делу.

Уважаю Моринаров.

* * *

В Альтверин мы возвращаемся с добычей. И свое вернули, и чужое прихватили.

И прихваченного с лихвой хватило бы, чтобы покрыть все долги, да еще и заново обставить замки. Но это уж — шалишь. Пусть Шарен лучше пару мельниц поставит новых — опять же, надо бы хорошего племенного скота прикупить, зерно посевное…

Единственным неприятным моментом были воспоминания.

Два, но увесистые…

Первое — когда я отпускаю призраков.

Перед рассветом я стою на главной башне замка. Серый туман колышется у моих ног, обволакивает сапоги, цепляется за штаны, я слышу жалобный плач, веет ледяным холодом…

Призраки не могут причинить мне вреда, но это все равно действует. Неприятно.

Я протягиваю руку и сжимаю кулак. Разрез еще не успел закрыться — и черные капли падают в туман.

— Вы отомстили. Покойтесь с миром.

Капли крови касаются тумана — и тот начинает рассеиваться. И в моей груди словно тает кусочек серого весеннего льда.

Я вижу души людей, которые взмывают куда-то верх и растворяются в лучах рассвета. Им хорошо, они счастливы и довольны.

А я?

Я на миг чувствую, что стал немного больше демоном.

Я мог бы просто отпустить их, мог… Но я предпочел воспользоваться их болью и ненавистью, чтобы отомстить. Хорошо ли это?

А плохо ли?

У меня нет других возможностей. А стало быть — нечего и переживать из-за моей натуры. Я ведь и правда не человек.

Второе же…

В замке было шестеро детей.

Они все умерли в своих кроватях. От дочери графа до внука поварихи. Озверевшие призраки не делали разницы между виновными и их кровью. Получил хоть монетку из кровавого золота?

Виновен.

А твои дети — твоя кровь.

Мне неприятно смотреть на детские тела, но…

Грех твой падет на плечи детей твоих до седьмого колена.

Если уж так говорят холопы, то и я могу?

А могу ли я судить?

А кто, если не я? Моя кровь и мое право. Когда-нибудь я отвечу за все, но сейчас я не стану думать об этом.

Жестоко?

Я — полудемон, а не светская дамочка.

* * *

В столицу я возвращаюсь с налогами, недоимками и процентами. Шарен плачет от счастья и рвется целовать мне руки — едва оттащили и отпоили вином. Дешевым, на дорогое давно не было денег.

Дядюшка же вовсе не радуется моему возвращению.

Вот его казначей — тот почти рыдает от счастья. Еще бы, столько всего украсть можно.

А вот дядюшка — тот мрачен.

— Могу вас заверить, больше не будет никаких проблем с Альтверином. — Я улыбаюсь со всей возможной безмятежностью.

— И как ты этого добился? — прищуривается дядя. — До нас дошли странные слухи.