Я стоял в нерешительности. Но откуда эта странная нерешительность?
– О, конечно. Я – де Монтур, из Нормандии.
– А меня зовут Карлос ле Лу.
– Не может быть! – Я отшатнулся.
Он недоуменно посмотрел на меня.
– Прошу прощения, – произнес я, – но у вас странное имя. Ведь «лу» означает «волк»?
– Члены моего рода всегда славились охотничьим мастерством, – ответил он. Я вспомнил, что он не подал руки, когда мы здоровались.
– Извините, что так невежливо уставился на вас, – сказал я, когда мы шли вниз по тропинке. – Я не могу разглядеть вашего лица в темноте.
Мне показалось, что он смеется, хотя от него не исходило ни единого звука.
– Оно ничем не примечательно, – ответил он. Я шагнул ближе, а затем отпрыгнул. Я почувствовал, как шевелятся волосы у меня на голове.
– Маска! – воскликнул я. – Зачем вы носите маску, месье?
– Я дал обет, – объяснил он. – Спасаясь от стаи гончих, я поклялся, что, если уйду от них, буду носить некоторое время маску.
– Гончие псы, месье?
– Волки, – быстро ответил он. – Конечно, волки.
Какое-то время мы шагали молча, затем мой спутник произнес:
– Я удивлен, что вы решились идти через лес ночью. Немногие ходят этой дорогой даже при свете дня.
– Мне надо как можно быстрее добраться до границы, – ответил я. – Подписан договор с Англией, и об этом должен знать герцог Бургундии. Жители деревни пытались отговорить меня. Они говорили… говорили о волке, который, как гласит молва, рыскает по здешним местам.
– Вон та боковая тропинка ведет на Вильфер, – произнес он, и я увидел узкую петляющую дорожку, которую не заметил, когда шел этим путем раньше. Она вела в глубь чащи, в темноту. Я поежился.
– Может быть, желаете вернуться в деревню?
– Нет! – воскликнул я. – Нет, нет! Ведите меня вперед!
Эта тропинка была так узка, что мы шли друг за другом. Мой спутник шел впереди, и я хорошо разглядел его. Он был высоким, намного выше, чем я, и тощим, жилистым, двигался легкими, большими шагами, бесшумно. Одет он был в испанском стиле. Длинная шпага свисала с бедра.
Разговор зашел о дальних странах и приключениях. Мой спутник рассказывал о разных землях и морях, где побывал, о множестве странных вещей. Так мы беседовали, все дальше и дальше углубляясь в лес.
Я решил, что он француз, хотя он говорил с очень странным акцентом, не похожим ни на французский, испанский либо английский, словом, ни на один, известный мне. Одни слова он произносил невнятно и как-то странно, другие вовсе не мог выговорить.
– Этой дорогой, верно, часто пользуются? – спросил я.
– Да, но немногие, – ответил он и беззвучно засмеялся. Я содрогнулся. Было очень темно, и тишину нарушал лишь тихий шепот листьев.
– В этом лесу охотится страшное чудовище? – спросил я.
– Так говорят крестьяне, – ответил он, – но я исходил его вдоль и поперек и ни разу не видел его.
И он заговорил о странных созданиях – детях тьмы. Взошла луна, и тени поплыли среди деревьев. Он задрал голову и посмотрел на небо.
– Быстрее! – воскликнул он. – Мы должны добраться до цели, пока луна не достигла зенита.
Мы торопливо пошли вперед.
– Твердят, – произнес я, – что по лесам здесь бродит оборотень.
– Все может быть, – ответил он, и мы долго беседовали об оборотнях.
– Старухи утверждают, – говорил он, – что тот, кто убьет оборотня, когда он принял образ волка, убьет его наверняка, но если убить его, когда он человек, то полу-душа, которую он испускает при смерти, будет вечно преследовать своего обидчика. Но поспешим: луна близится к зениту.
