Введение
Одна из парижских газет задала читателям вопрос: по каким признакам можно узнать приближение старости? Кто-то ответил: 'Старость приходит тогда, когда оживают воспоминания'.
С некоторых пор я очень живо ощущаю этот феномен. В часы одиночества я вижу, как внезапно передо мной вырисовываются эпизоды моей прошлой жизни. Возникают картины, кажется, я слышу голоса…
Чаще всего эти воспоминания связаны с моим отцом, так как в моей жизни он был самым дорогим и светлым. Часто я не могу связать явление ни с предыдущими, ни с последующими событиями. Более того, не могу даже установить его приблизительную дату. Но мне это не мешает. Я вижу все, как будто это было вчера.
Я запечатлеваю эти зарницы памяти по мере их возникновения.
Пасьянс Это произошло в последние годы жизни отца, когда он писал свой последний большой роман 'Воскресение'.
Раз я вошла в его кабинет и увидела, как он раскладывал на столе карты. Часто, желая отдохнуть или поразмыслить о написанном, отец прибегал к пасьянсу, но, раскладывая карты, все же думал о своем. Он загадывал: если пасьянс выйдет, он сделает так, а если нет, – поступит иначе.
Зная эту его привычку, я спросила его:
– Ты что-то задумал?
– Да.
– А что?
– А вот что. Если, пасьянс выйдет, Нехлюдов женится на Катюше; если нет, я их не поженю.
Когда отец закончил пасьянс, я его спросила:
– Ну и что же?
– А вот что, – сказал он, – пасьянс вышел, но Катюша не может выйти за Нехлюдова…
И он мне рассказал забавный случай из жизни Пушкина, о котором ему поведала его друг княгиня Мещерская. 'Однажды Пушкин поведал княгине: 'Представьте себе, что сделала моя Татьяна? Она отказала Онегину. Этого я от нее никак не ожидал'1.
– Так вот, – заметил отец, – когда персонаж создан писателем, он начинает жить своей собственной жизнью, независимой от воли автора. Автору остается только следовать его характеру. Вот почему моя Катюша и пушкинская Татьяна поступают согласно своей, а не авторской воле.
'Однако, – подумала я, – чтобы создавать живые персонажи, надо быть Пушкиным… или Толстым'.
Искусство быть скучным Если в картине, спектакле, книге все детали обозначены, – это обычно вызывает чувство скуки.
Напротив, если автор намечает только главные линии, предоставляя остальное воображению зрителя или читателя, им кажется, что они творят вместе с автором.
Несомненно, эти главные линии должны обладать способностью возбудить ваше воображение, заинтересовать вас, открывать широкий кругозор.
Чтобы получить золото в искусстве, – говорил отец, – надо собрать много материала и просеять его сквозь решето критики.
Отец любил цитировать фразу из французского письма: 'Простите мне длинноты, у меня не было времени написать короче'.
Известно, что во времена Шекспира никто не затруднял себя созданием пышных декораций. Достаточно было написать на столбе, что собою представляет данная 'декорация'.
А кто может сказать, что публика тогда менее наслаждалась театром, чем если бы каждый аксессуар обстановки соответствовал эпохе и был бы на своем месте.
Отец приводил пример двух описаний: плохого и хорошего.
В одном французском романе он нашел несколько страниц с описанием запаха жареного гуся.
– Конечно, – говорил отец,- до последней страницы ощущаешь в носу запах жареного гуся. Но настоящий ли это прием для создания впечатления? Помните ли, как Гомер описывает красоту Елены? 'Когда Елена вошла, увидев ее красоту, старцы встали'. Простые слова, но вы видите, как перед мощью этой красоты встают старцы.
Не нужно было описывать ее глаза, рот, волосы и т. д. Каждый может вообразить Елену по-своему. Но каждый чувствует силу красоты, перед которой встали старцы.
И в заключение отец цитирует Вольтера: 'Искусство быть скучным – это сказать все'.
Паоло Трубецкой Однажды вечером мне доложили, что к нам пришли мои друзья – барышни Трубецкие вместе с их кузеном скульптором Паоло Трубецким. Я о нем уже много слышала. Он был большой оригинал. Его детство и юность прошли в Милане. Живя в Италии, Трубецкой никогда не посещал музеев. Он был строгим вегетарианцем. Мать его была американка из южных штатов. Сам он не говорил по-русски. Утверждали, что Трубецкой очень талантлив и за границей его имя широко известно.
Я ожидала его с нетерпением. Все, что связано с искусством, меня всегда очень интересовало.
Я увидела высокого, застенчивого и молчаливого юношу, но с глазами, которые словно впивались во все, что попадало в поле их зрения.
Первый разговор Трубецкого с моим отцом был забавным.
– Я ничего не читал из ваших книг, – сказал Трубецкой.
– И хорошо сделали, – заметил отец.
– Но я прочел вашу статью о вреде табака, я хотел бросить курить.
– Ну, и как?
– А так: прочел статью и продолжаю курить.
И оба собеседника рассмеялись.
С первого взгляда Трубецкой был захвачен внешностью отца и следил за каждым его движением и жестом. Художник страстно изучал свою будущую модель, открывая в ней то, что нужно для создания скульптуры.
По характеру отец был скромен и застенчив. Ощущая на себе пристальный взгляд гостя, он все более смущался.
– Я понял теперь, – шепнул он мне, – что вы, женщины, должны испытывать, когда кто-нибудь в вас влюблен. Как это стеснительно!
Чтобы спастись от пристального взгляда своего гостя, отец решил отправиться в… баню {В эту эпоху в русских домах ванны были редким явлением. Ходили в общественные бани.}. Он громко заявил об этом всем присутствовавшим. И вдруг я увидела, как оживился Трубецкой.
– А я, Лев Николаевич, пойду с вами, если разрешите.
Увидеть свою модель без покровов было для скульптора неожиданной удачей. Он весь засиял от радости.
Отец ужаснулся.
– Нет, – сказал он, – я пойду в баню в другой раз. Сегодня очень холодный вечер…
Как известно, Трубецкой сделал несколько бюстов и статуэток Толстого2. Возможно, это наиболее удавшиеся творения великого скульптора.
'Кто боится смерти' Однажды в Ясной Поляне во время обеда за столом находились, кроме нашей многочисленной семьи и семьи тети Тани3, несколько гостей и друзей. Среди них был наш великий Тургенев.
Заговорили о смерти, о страхе перед неизбежным концом.
– Кто боится смерти, пусть поднимет руку, – сказал Тургенев и поднял свою. Он посмотрел вокруг себя. Только его большая прекрасная рука была поднята. За столом сидели мои братья, сестра, мои кузены и кузины – целая компания девушек и юношей моложе двадцати лет. Разве в этом возрасте боятся смерти?
