десять дней, – в тыл не отправляли. Они лечились в медсанбате и по мере своих сил несли армейскую службу. Конечно, кому-то из раненых хотелось в тыл, подальше от фронта – передохнуть. Но были и те, кто даже с серьезными ранениями не хотел уезжать: здесь их взвод, рота, друзья. А куда их могли послать после тылового госпиталя, еще неизвестно.
Федор предъявил документы.
– Давно на часах стоишь?
– Скоро уже менять будут.
«Ага, стало быть, около четырех часов», – сообразил Федор.
– Не припомнишь, лейтенант-артиллерист не приходил в госпиталь поутру?
– Из минометной батареи? Как же, был! Я только на пост заступил. Зазноба у него здесь, медсестричка Лиза Мурашкина.
– Осведомлен ты, однако!
– Делать-то нечего, вот и наблюдаешь со скуки…
– Долго он здесь был?
– Полчаса.
– А потом куда ушел?
– Уехал. Начмед наш Кучин на мотоцикле с коляской в Великие Луки поехал, так он на заднем сиденье был.
Федор едва зубами от злости не заскрипел. Загудаев уже в городе, а он в медсанбате, быстро выбраться из которого надо еще суметь… Но все же он решил поговорить с медсестричкой. Насколько понял Федор, Загудаев посещал свою зазнобу ближе к вечеру – в темное время суток корректировщик огня обязанности свои исполнять не может. Вот и уходил с батареи, и наверняка – с ведома комбата.
– Где Лизу найти можно?
– В перевязочной она, вторая палатка отсюда.
– Спасибо, боец!
Федор зашел в палатку. Здесь две медсестры мыли хирургические инструменты, готовя их к стерилизации.
– Здравия желаю! Кто из вас Лиза Мурашкина?
– Я, – обернулась к нему одна из медсестер. – Вы по какому делу?
– Поговорить с вами надо.
– Вы из медсанбата?
– Нет.
Вторая медсестра, зыркнув на Федора, прошла мимо него к выходу и буркнула:
– Везет же некоторым, уже второй ухажер за утро…
Когда они остались одни, Федор предъявил девушке удостоверение.
– Ой! С ним что-то случилось?
– Вы о ком?
– О Загудаеве, конечно!
– Что с ним случилось, пока не знаю. А где он сейчас, вы знаете?
– Он был здесь утром. Сказал, что его переводят на другое место службы и некоторое время мы не сможем видеться. Обещал написать.
«Так… Стало быть, уход лейтенанта из батареи не был случайным…»
– А куда он направился? Может быть, он случайно обмолвился в разговоре?
– Он не сказал. После самоубийства комбата он сам не свой был.
– Это он сказал вам о смерти комбата?
– Да, он.
– В каких отношениях он был с комбатом?
– Как петухи молодые, даже подрались недалеко от медсанбата.
Федор был удивлен: о драке ему на батарее никто не говорил.
– А по какому поводу была драка?
Щеки девушки запунцовели, и Федор высказал тут же появившееся предположение:
– Из-за вас?
– Угадали… Только мне комбат не нравился, руки он распускал. И я Андрею сказала об этом…
