Федор написал, поставил подпись.
– Вскорости в Москве буду, передам, – пообещал Светлов. – А сейчас ужинать пора.
Поели, спать улеглись. Светлов на топчане, Федор на старом диванчике. После подъема побрился, позавтракал с особистом.
– Поеду в Калинин, – решил Федор.
– Ты же не во всех частях был, где умершие.
– Совпадения есть. Думаю, в других полках то же самое услышу. Проверить кое-что хочу.
– Дерзай. Рад буду, если раскроешь это дело.
Федор покатил на мотоцикле. Оставив его на заслоне близ железнодорожного вокзала под приглядом своих бойцов, отправился на перрон.
На путях грузовые эшелоны стояли – торговцев не видно. Несколько старушек с узелками толкались обочь вокзала. Эти на злыдней-отравителей никак не похожи. Сбрасывать со счета нельзя, но они – это уже пятый, если не десятый план. Мужика надо искать. Почему – сам не знал, но интуиция подсказывала. Зашел к военному коменданту станции, уже знакомы были.
– Не подскажешь, когда эшелоны с людьми будут?
– Через два часа из Москвы придет. А попозже – из Владимира.
– А вот скажи, водкой или самогоном на станции торгуют?
– Не видел, но думаю, да. Вообще-то, это дело милиции. Моя забота – чтобы эшелон проследовал без задержек и происшествий с военнослужащими. А чем на перроне бабушки торгуют, меня не заботит, ты уж извини.
Федор упорен был. От коменданта к начальнику транспортной милиции направился.
– Здравия желаю, товарищ Казанцев! – вскочил при его появлении милиционер.
– И тебе удачи. Вот скажи честно: чем у тебя бабушки на перроне торгуют?
– Да всем! Не положено, мои сотрудники гоняют их, да не хватает на все личного состава. С ворами да расхитителями бы справиться. У меня в смене по три человека, а станция на километр тянется. То уголь с бункеровочного тупика в ведрах тянут, то вон вчера со складского тупика машину с мукой угнали. Стало быть, на днях этой мукой на базаре торговать начнут. До бабушек ли?
– Да понял я, понял. Спиртным приторговывают?
– Не видел. Пирожки, носки шерстяные, огурцы соленые, яблоки, рыба сушеная, махорка, кисеты – это да.
– Заметишь, шумни мне, пусть твои не прогоняют. Интерес имею.
– На разводе скажу обязательно.
Федор на часы посмотрел. Местные, конечно, не знают, когда бойцов повезут. Но как будто нюх имеют. Стоит такому эшелону прибыть, как из-под земли появляются. К вагонам близко не подходят, часовые отгоняют. Так ведь бойцам никто не запрещает на перрон выйти. В туалет по нужде, кипяточку набрать. А тут уже бабушки-старушки со своим товаром ждут.
Федор маячить внутри вокзала и на перроне не стал, дождался прихода поезда на заслоне, среди своих бойцов. Заслон недалеко от вокзала, прибытие поезда не пропустишь. Сначала гудок паровозный перед входными стрелками, потом одышливое пыхтение локомотива, перестук колес. Наверное, по этим звукам торговки собираются.
У одного из бойцов пилотку забрал, под ремень сунул, сложив вдвое. Вроде как сам из эшелона, выскочил на пять минут. Схватил чайник, стоявший на буржуйке. Отдыхавшие бойцы молча удивлялись. А Федор к вокзалу побежал, на перрон выскочил. А из эшелона бойцы уже к вокзалу спешат. И прямо фокус какой-то на перроне, в стороне от вокзала: торговок уже полно. Федор смешался с бойцами. Кто торопился табачку-самосаду купить, другого жареные семечки интересовали, а двое к соленому салу приценивались, торговались. Известное дело, откуда у бойца деньги? Мелочишка, что из дома прихватил. Федор к торцу вокзала подошел, там из стены два крана торчат, под каждым надпись: «Кипяток» и «Холодная вода». Вокруг кранов уже очередь. Тут же несколько местных мужичков отираются. Федор в очередь встал, которая побольше, к кипятку, к мужичкам приглядываться стал. При себе у них никаких сумок или емкостей. Тогда чего толкаться здесь?
И вдруг хриплый шепот над ухом:
– Товарищ, покрепче кипятка не желаешь ли чего?
Федор обернулся. Невзрачного вида мужик.
– А что есть?
– Отойдем в сторонку.
Отошли. Мужик сразу ответ дал:
– Самогон свекольный. Сто рублей литр.
