Поверьте, я буду вспоминать вас, живых и павших в борьбе с врагом.
Рота, стоявшая смирно и в полной тишине, загомонила. Бойцы стали переглядываться, обсуждать новость.
– Разговорчики в строю!
Наступила тишина. Федор продолжил:
– Представляю вам исполняющего обязанности командира роты лейтенанта Ревякина. Не подведите. Напоследок прошу: не подставляйте голову под пули там, где не надо. Лейтенант, командуйте!
Ревякин начал развод караулов, Федор прошел в уже бывший кабинет, взял тощий сидор, обвел комнату взглядом. Закончился один период жизни, начинался другой. Будет ли он успешным?
До вокзала его подвезли на грузовичке. Федор сразу к военному коменданту станции.
– Казанцев? Случилось что? – вскочил комендант при виде Федора.
– В Москву мне надо, подсоби с поездом.
– Запросто. Через полчаса эшелон прибывает. Сам пойду к начальнику поезда.
Поезд прибыл немного раньше. Комендант фуражку надел, одернул китель.
– Идем.
Эшелон был с поврежденной, подбитой техникой, следовавшей для заводского ремонта. Сплошь платформы, только в середине состава теплушка для охраны. Договорились моментом. Ехать недалеко. Правда, поезд прибывал на грузовую станцию, а затем следовал на восток. Федор поблагодарил коменданта, влез в теплушку. Ехали в самом деле быстро. Эшелон воинский, на полустанках не стоял. Была лишь одна остановка, когда паровоз набирал воду.
Как только поезд остановился в Москве, Федор покинул теплушку. И почти сразу напоролся на военный патруль.
– Почему находитесь на станции? Предъявите документы.
Молодой младший лейтенант был строг. Однако, ознакомившись с документами, сменил тон.
– Мы вас проводим до остановки трамвая.
– Любезно с вашей стороны.
Москву Федор знал, но не эту, а современную. А в этом районе – на грузовой станции кольцевой железной дороги – не был никогда. Фактически Москва 1942 года заканчивалась за линией дороги. Это уже после войны расстроилась, захватывая все новые и новые земли. Федору лишь бы до центра добраться, до Лубянки. Там Управление, там кадровый отдел. С пересадками, но доехал.
Лейтенант на входе проверил документы.
– Подождите здесь.
Сверил его фамилию по списку, куда-то позвонил по внутреннему телефону.
– Ожидайте, за вами придут.
По лестнице спустился Светлов. Вот уж кого не ожидал встретить Федор на Лубянке по прибытии.
– Ты уже здесь? – удивился Федор.
– Прибыл третьего дня. Пойдем.
Сначала в кадры. Там старое удостоверение Федора забрали, сделали фото, выдали новый документ. Корочки со знакомой аббревиатурой «НКВД», а внутри, на правой стороне, – новое место службы.
– Все вещи с собой? – спросил Дмитрий, когда вышли в коридор.
– Все.
Коридор длинный, на полу красная ковровая дорожка. Зашли в кабинет этажом выше.
– Подождем, должен еще один человек прибыть, и поедем.
Федор вопросы не задавал, хоть и вертелись на языке. Не было принято проявлять излишнее любопытство в этих стенах, не приветствовалось.
– Дмитрий, так ты тоже перевелся? Ты же за военной контрразведкой числился?
– Числился, но все в прошлом. Отныне, как и ты, – в Управлении Особых отделов.
Федор задумался. По-видимому, у Светлова здесь, в наркомате, был хороший приятель, который покровительствовал, помогал, подсказывал. По возрасту они почти ровесники, но Дмитрий уже капитан. В военной контрразведке, на фронте, особенно в первые годы войны, быстро не продвигались, тем более Федор не слышал, что за Дмитрием числились громкие, результативные операции по раскрытию серьезных агентурных групп. И на подхалима он тоже не похож.
Не знал он тогда, что в Управлении Особых отделов служит близкий родственник Светлова, но имеющий другую фамилию.
