состав:
– Стрелять только в крайнем случае и по ногам. Наша задача – взять живым. Вперед!
Дистанция между солдатами велика – метров десять-пятнадцать. Перекликиваются между собой. Цепь неровно идет. Под каждый вывороченный пень заглянуть надо, в каждый овраг, проверить кустарник. И вдруг окрик:
– Товарищ командир!
Федор на звук голоса пошел. Молоденький солдат у поваленного дерева стоит. Дерево явно несколько лет назад упало от сильного ветра, или корни подгнили. Дерево сухое уже, но солдат под вывороченным корнем узрел что-то. Ну молодец! В темноте как только разглядел сидор солдатик? Федор спрыгнул в яму, фонариком посветил, причем со всех сторон обследовал. Радист мог мину установить или придавить сидором гранату с выдернутой чекой. Поднимешь сидор – щелкнет ударник, и жить тебе останется несколько секунд, пока запал горит. Ничего подозрительного в виде проволочек-растяжек не видно. Федор ладонь под вещмешок запустил. Нет гранаты. Вот теперь можно узел на горловине развязать, узнать, что внутри. Может, ушлый кто-нибудь сворованные консервы припрятал? Развязал узел, а под ним рация. Корпус ее слегка теплый еще. Недавно эта рация в эфир выходила, железная стенка от радиолампы нагрелась. Во втором ящичке – сухая батарея. Весь комплект здесь. Рация-то вот она, а где радист? И как ответ – автоматная очередь в лесу, но далеко, метров двести.
Федор солдата поблагодарил:
– Молодец! Хорошо службу несешь! Так и передай мои слова командиру взвода.
Сам вещмешок на опушку леса вынес, где подполковник находился. У его ног сидор поставил.
– Рядовой Шевченко вещмешок обнаружил, в нем рация и батарея питания. Рация теплая еще.
– Отлично!
Прибежал взводный, запыхавшийся.
– Боец убил неизвестного. Темно, боец с перепугу очередь дал, прямо в грудь, – доложил он.
Начальник отдела выругался.
– В ноги! В ноги стрелять надо было!
Все трое пошли смотреть убитого. У сидора с рацией остался Захаров. Он, как весь состав отдела, тоже выехал, но куда ему с таким зрением и очками в ночной лес?
Около убитого виновато перетаптывался боец.
– Он из-за дерева выскочил, прямо на меня.
– Чего уж теперь?
Взводный и Федор включили фонарики. Убитый одет в нашу форму, сержант, лет тридцати. Федор обыскал карманы, обнаружил документы, передал подполковнику.
– Так, сержант Ильин, пятьсот семьдесят шестой отдельный батальон. Чего сержанту здесь делать? Батальон четыре дня как передислоцировался. Радист, сука!
Дальнейший обыск одежды ничего не дал. Несколько мятых рублей в кармане, кисет с махоркой. Федор осмотрел пальцы на руках.
– Товарищ подполковник, не радист это, – заявил Федор.
– Как не радист? Рация в сидоре!
– При убитом шифровального блокнота нет, текста радиограммы не обнаружено.
– Сжег, после передачи положено уничтожить.
– Согласен, только где мозоли от ключа на пальцах? Ни на правой, ни на левой нет.
– Ты, Казанцев, хочешь сказать, что убитый – случайный человек?
– Я так не говорил. Агент? Вполне! Но радист именно другой.
– Зачистка еще идет, обнаружат, – уверенно заявил подполковник.
Ему хотелось доложить в ОКР, СМЕРШ Калининского фронта, что радист при зачистке убит и рация обнаружена. Это, несомненно, успех. Агенты, если они остались, не смогут передать добытые сведения немцам. Тогда толку от их сведений как от понюшки табака.
Не исключено, что по запасным вариантам связи сообщит агент своим хозяевам, рацию каким-то образом перебросят. Но это займет много времени.
Из истории Федор знал, что немцы готовятся к Курской битве, до нее осталось два месяца. И Вермахту, как хлеб, остро необходимы были разведданные о дислокации советских частей, о резервах, возможности их переброски. И замолчавшая рация
