в ней придворных), как правитель быстро прокрутил в памяти состоявшийся разговор еще раз. Поискал ошибки и откровенно слабые места, не нашел и довольно улыбнулся. Еще один его план, причем очень важный, запущен в действие!
– Эх-х, хорошо!..
Причем исполняться план будет в основном силами литовского православного священничества, а основные выгоды получит он и как Великий князь Литовский, и как государь Московский. К примеру, прежде чем устраивать церковно-приходские школы по всему Русскому царству, было очень желательно наработать хоть какой-то опыт, набить первые шишки и пережить неизбежные неудачи. Не было бы Литвы и архипастыря Ионы, пришлось бы ставить ограниченный эксперимент где-нибудь в Твери, параллельно уговаривая (или ломая через колено) своих, исконно-посконных и уже изрядно закостеневших в догмах церковных иерархов. А так… Как только Киевская митрополия достигнет хоть сколько-нибудь заметных результатов, их московские коллеги сами возбудятся насчет «догнать и перегнать». Если не раньше.
– Государь мой?
Покосившись на Хорошаву, готовую к любым услугам (хотя бы и прямо на столе), правитель немного посомневался. Вздохнул, вспоминая все предыдущие попытки служанки исполнить конкретно ЭТО его желание, и решил дать ей еще один шанс:
– Кофе.
Второй его выгодой был повсеместный и сравнительно безболезненный переход от старого письма и цифири, записываемой буквами, на новую «московскую» грамоту. Попробуй великий князь пропихнуть такое новаторство в будущем университете (или того хуже – в Духовной академии), вой бы поднялся до небес – как же, покушение на основы, отцами-дедами заповеданные! А в церковно-приходских школах наоборот, самое оно. Особенно, с точки зрения шляхты и магнатерии: детям крестьян-арендаторов и частнособственнических хлопов всякие мудрствования ни к чему – следовательно, им и алфавит покороче, и письмо с цифирью попроще. Чтобы полученных знаний как раз хватало на то, чтобы записи в кабальной или заемной грамотке кое-как прочитать, да свою подпись-закорючку внизу накарябать. И помнить, что: «Всяка душа властям предержащим да повинуется: несть бо власти аще не от Бога, сущие же власти от Бога учинены суть!»[213]
«Гм. Интересно, с повышением общей грамотности насколько увеличится количество доносов на панов – арендодателей земли?»
Третьей великокняжеской выгодой было использование в школах учебников, написанных лично Дмитрием. Правильно составленный пример-объяснение в одном месте, интересная задачка в другом, красивая иллюстрация в третьем, небольшая вставочка-рассказик в четвертом… По отдельности все это вроде как мелочи несерьезные, но все вместе неизбежно формируют у отрока или юницы ПРАВИЛЬНЫЕ убеждения, а также способствуют осознанной любви к Родине и своему государю. Ну и легкому презрению вкупе с недоверием к чужеземцам любой национальности. Причем в учебниках тех ни единого слова лжи (боже упаси!) или перевирания фактов. Европейцы чистоту телесную блюдут без должного усердия, слова своего перед русскими не держат и обмануть норовят? Так оно и есть, с целой кучей наглядных примеров. В Римско-католической церкви посты и священнические чины за деньги покупают?[214] И это правда. Людей другой веры в Великом княжестве не режут[215], детей и взрослых за бродяжничество не вешают?[216] Опять-таки печатные буквицы и тут не лгут.
«Сменится три или четыре поколения юных учеников, и европейцев на Руси начнут считать немытыми варварами. Хорошо это или плохо? Время покажет…»
Четвертая выгода была, пожалуй, наиважнейшей из всех: церковно-приходские школы должны были стать ценнейшим инструментом формирования единого культурного и духовного пространства двух прежде соперничающих держав. Благо начинать предстояло не с пустого места: еще не позабыты литвинами и русскими их общие предки, не выветрились из памяти и славные деяния пращуров, все еще едина речь и весьма схожи обычаи… Вера? Да, многие родовитые Литвы переметнулись в католичество (а самые шустрые уже и в нем разочаровались), но все же далеко не все. Так что перспективы на «склеивание» двух наследниц Киевской Руси в одно мощное государство были весьма неплохие.
– Одна вера, один народ, один государь. Прекрасная формула – чеканная и весьма доступная для понимания… Разве что с первой частью будут трудности. М-да. Может, заменить на «один язык»?
Вздохнув, Дмитрий покинул свое рабочее место и проследовал в Опочивальню, но не на ложе, а за маленький столик у дальнего окна, на котором его внимания дожидались купленные в далекой Персии старинные труды арабских (и не только) мыслителей и летописцев. Завернутые в бархат рукописи приехали из Казвина[217] в Москву вместе с Великим посольством, немного отлежались в доме торгового гостя Тимофея Викентьева, а затем с подходящей оказией отправились в Вильну.
