– «Книга стран»? Прямо удивительно, до чего нетипично короткое название. Никак почтенному аль Хамадани приходилось сильно экономить чернила…
Отложив в сторону ветхий (зато полный!) список[218] «Китаб-аль-Булдан» за авторством малоизвестного арабского географа, страстный коллекционер нежно огладил высокую стопку из восьми рукописей. Все они и вышли из-под каляма одного и того же автора (хотя по их разным внешнему виду и размеру это трудно было заподозрить), причем семь трактатов из восьми давно уже считались неимоверно редкими, а лет этак через двести их и вовсе запишут в безвозвратно утраченные. Восьмая же, составленная начальником почт северной Персии Ибн Хордадбехом для наследника трона династии Аббасидов, была особенно ценна, тем, что появилась на свет во времена молодости легендарного ныне Рюрика.
– Оригинал «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик». Долго же я за тобой охотился, «Книга путей и стран»!
Однако сладостное пиршество чтения государь Московский начал не с нее, а с десяти рукописей в некогда дорогой обложке. Остатки позолоты на обрезах велени[219], зияющие пустотой погнутые и исцарапанные оправы драгоценных камней, застежки и уголки из полированной бронзы, местами замененные на дешевую медь… Впрочем, несмотря на свой довольно-таки невзрачный вид, полное собрание «Ал-А’лак ан-нафис» обошлось торговому гостю Тимофею Викентьеву в треть своего немалого веса серебром. И это после долгого и на диво упорного торга!
– «Книга драгоценных ожерелий». Или все же правильнее – «Дорогие ценности»?
Бережно раскрыв первый том древней энциклопедии, написанной шесть веков назад ученым и философом Абу-Али Ахмед ибн- Омаром, новый хозяин осторожно потянул носом воздух. Мало ли? Страницы некоторых трактатов содержали не только выцветшие от времени чернила, но и яд. Как правило, уже выдохнувшийся и разложившийся, но пару раз были и вполне рабочие составы. Также периодически попадались труды, написанные на листах из отменно выделанной человеческой кожи и дающие при сканировании весьма и весьма специфический отклик трупной мертвечины. Брр!.. Хуже этого были только рукописи, напитанные эманациями боли и насильственной смерти или отмеченные
– Досталось вам, бедные.
Медленно просканировав десятикнижие на предмет неприятных довесков, Дмитрий ненадолго задумался – фолианты звучали знакомо и очень характерно. Так, будто рядом с ними когда-то разом умерли очень много людей.
– Гм, а отзвук-то достаточно старый – значит, османов можно исключить. Местные войны? Или это след с тех времен, когда Тамерлан взял и разрушил Исфахан? Вроде бы тогда из отрубленных голов воздвигли высокие башни…
Погладив мелкие царапины и зарубки на обложке верхней рукописи, он вытянул из стопки седьмой и восьмой тома с описанием народов Восточной Европы вообще и древней Гардарики в частности.
– Так, здесь у нас про волжских булгар. Хазары и аланы, буртасы…
Отыскав нужную страницу, великий князь довольно прищелкнул пальцами и перекинул на нее потертую ленту-закладку. Учитывая тот факт, что автор энциклопедии был современником сына, а потом и внука Рюрика и вроде бы не питал личной неприязни к славянам и русам, чтиво обещало быть очень интересным!
– Господин мой.
Отложив книгу, Дмитрий взял с малого блюда изящную фарфоровую чашечку с густым напитком, источающим просто-таки божественный аромат. Смочил губы и язык крохотным глоточком, чуть прикрыл глаза и довольно кивнул:
– Уже лучше.
Надо сказать, что пока купец Тимофей Викентьев суетился и рыскал по персидским книготорговцам и алхимикам, выискивая для своего государя старые рукописи и кое-какие редкие травы, другие члены Великого посольства тоже не скучали. Например, государев стряпчий Егорий Колычев умудрился не только соблазнить на переезд аж три семьи потомственных ковроделов, но и завести полезные знакомства с дюжиной глав знатных персидских родов. А в последний день перед отъездом и вовсе прикупил на рынке чернокожего раба. Пожилого, полуслепого, с больными ногами, зато имеющего большой опыт по части массажа и приготовления кофе. Собственно, его и купили как раз в качестве наставника по первой части… Но вторая (временно, разумеется) оказалась важнее. Так что потомственный раб Кафур[220] на закате жизни нежданно- негаданно попрощался с Персией и большей частью своих хворей, обретя взамен новый дом, почетный статус наставника и первую в своей жизни ученицу из свободнорожденных.
– Господин мой, приближается время полуденной трапезы…
– Брысь!
Легонько шлепнув по упругой девичьей заднице, Дмитрий устроил три дела разом (он вообще любил, когда одно действо
