Местные гибли от неизвестного недуга: за пару дней жертва неимоверно ослабевала и умирала. Болезнь поражала целые семьи, а больные в бреду рассказывали, что ранее умершие родственники посещали их и звали с собой. Ану хмурился, перебирая неприятные догадки.
Вскоре его мертвецы объявились, и не с пустыми руками. Догадки Ану подтвердились – добыча оказалась гулем. Гулей, мертвяков-кровопийц, поднимали не люди: ими становились жертвы вампиров, существ чрезвычайно редких в этих местах. Гули не обладали силой вампиров, но унаследовали многие их привычки. В отличие от мертвяков, они убивали жертв гораздо более изощренно: сперва выманивали из дома, прикрываясь мороком, а потом кусали, порабощая ум несчастного.
Несмотря на несомненное превосходство над большей частью нежити, у гулей, как и у вампиров, были свои слабости: они боялись серебра, чеснока и солнечного света и не могли зайти в дом человека без приглашения. Поэтому, подчинив волю жертвы, добивались, чтобы их пригласили домой, и там за несколько дней допивали кровь своей добычи.
Перед юным некромантом стояла сложная задача. Обезвредить Ниманар можно было, только убив вампира. Но, обладая способностью наводить морок и туманить человеческий мозг, тот мог спрятаться очень хорошо.
Ану снова сделал ставку на своих мертвецов. Широ и Фиро начали поиски. Хитрый враг решил затаиться. Даже гули перестали нападать. Сложилось ложное впечатление, что монстры оставили поместье и ушли. Однако вскоре чуткие мертвецы разворошили чердак одного из домов. Там, накинув морок и забравшись под натасканные откуда-то доски, дневали несколько гулей.
Мертвецы взялись за работу, но солнце, бьющее в окна, испепелило врагов быстрее, чем борьба успела начаться. Запомнив запах гулей, прячущихся под мороком, мертвецы с азартом обшарили все поместье. Еще несколько дневок нашлось в бараках слуг. Рассадник, похоже, находился в хозяйском доме – центральном здании, которое всем своим видом просило ремонта.
Ану отправил мертвецов на штурм. Фиро с горящим взглядом рванулся в подвал, а Широ замер. Некромант приказал ему следовать за собратом, но Широ неуверенно попятился, а потом неожиданно прыгнул на стену и, цепляясь за кованые оконные решетки и выступы лепнины, полез на крышу.
Дом огласился рычанием и воем. Люди в ужасе смотрели на темные окна, не смея даже думать, что творится внутри. Время тянулось как кисель. Но вскоре из подвала показался Фиро. Как такса, что тащит из норы барсука, он выволок наружу мятый скулящий ком, который с диким визгом оплавился на солнце и развалился посреди двора пепельной кучей.
Это была вампирша-двухсотлетка. На вид – милая девочка лет двенадцати. Ее видели несколько раз в сумерках. Скорее всего, она выходила прогуляться и присмотреть новую жертву. Старинное необычное платье выдавало ее, однако хитрый морок сбивал с толку редких очевидцев. С гибелью вампирши морок спал, и жители поместья стали с ужасом вспоминать подробности: и то, как лично встречали странную девочку, и то, как под окнами их зазывали гули.
Расправиться с оставшимися гулями не составило труда: Фиро и Широ разорвали их или выгнали на солнце. Пока Фиро искал в подземелье логово хозяйки, Широ разломал крышу и половицы второго этажа, наполнив дом светом.
Ану не подал вида, что удивлен. Вампир – нежить высшая, что стоит на порядок выше любого зомби. Вампир сам себе хозяин, он не подвластен человеку, скорее человек, становясь жертвой, легко покоряется воле вампира. Эти размышления привели некроманта в замешательство. Знания, почерпнутые из книг, никак не вязались с реальностью: в соответствии с иерархией мертвец не должен был атаковать высшего. Почему Фиро проигнорировал это и напал? Напал бесстрашно и решительно, как на жертву, а не как на противника. Похоже, разумные мертвецы действительно обладали особыми качествами, отличающими их от обычной нежити.
Казалось, что в пограничной зоне не действовали ни законы Апара, ни законы Королевства. Здесь жили по своим правилам, суровым, но справедливым. Здесь торговали запрещенными алхимическими снадобьями, наводили порчу за деньги и проводили подпольные схватки – упырьи бои. Похоже, что руки святых отцов Централа не дотягивались до подобных мест.
В поисках легкого заработка Ану отправился в местность под названием Сиур Парма, что по-апарски значило «дорога в маках». Он шел вдоль тракта, того самого, что разрезал пополам город, ставший пристанищем его семьи. Проезжие караваны пылили колесами, погонщики хлестали кнутами по обкусанным слепнями спинам быков. Никто не обращал внимания на бредущего по обочине человека и двух его спутников, укрывающих лица черными капюшонами.
Так они дошли до места, где старый знакомый Ану, его ровесник – апарец Тхашир держал ринг для упырьих боев. Под этим расхожим названием скрывалось кровожадное действо, что регулярно проводилось на потеху почтенной и не очень публике.
Ринг представлял собой глубокую каменную яму, в которой сражались между собой разные мертвяки: редкие упыри, оборотни, гули и самые успешные представители местных гладиаторов – злобные лумбуки. Устроители развеселого зрелища не гнушались ничем и порой швыряли на ринг медведей, волков, рысей, а, бывало, и людей – воров и разбойников, которым местные жители устраивали самосуд.
Ану и Тхашир вместе росли в Апаре. Сюда, на границу, их семьи приехали одновременно. Тхашир еще мальчишкой
