впрямь готовилась к встрече, раз отдала служанке заранее собранный мешок.
Вторая заминка у нас случилась, когда я попросила Мессира перевернуться на спину, чтобы обработать остальные части его немаленького тела. От моей просьбы он заметно поморщился, заворчал, но получил звонкий шлепок по ягодицам и с грозным рыком, от которого задрожали стены, перевернулся.
Толкнуть его в плечо и опрокинуть навзничь было уже нетрудно — руки-то я ему в порядок еще не привела, вот и не дотянулся. А уж избавить от обрывков одежды и, прикрыв срам куском рукава, обмазать с ног до головы оказалось и того проще. Благо инкуб не сопротивлялся. Только следил прищуренными глазами, время от времени выразительно сжимал кулаки и, чувствуя, что пальцы по-прежнему слушаются плохо, недовольно сопел.
— Как я пойду обратно, ты не задумывалась? — наконец соизволил он подать голос, когда я сноровисто обрабатывала его живот.
— Нет, — равнодушно откликнулась я. — Нам, женщинам, лишний раз думать не положено.
— А одежду для меня ты хотя бы догадалась заказать?
— Я тебе не служанка и не жена, поэтому заботиться о твоем благополучии не обязана.
— А если бы была женой? — задал коварный вопрос инкуб.
Я на мгновение остановилась, одарив его задумчивым взглядом.
— Тогда ты бы сам решал, что и кому я должна.
— И ты бы покорилась?
— А ты бы дал мне выбор?
Мессир нахмурился. После чего зачем-то поменял облик и снова посмотрел на меня черными глазами мужа.
— А разве
Я хмыкнула и снова взялась за массаж.
— Его все устраивало. Мое тело, голос, запах, повадки… Но для суккубы, поверь, это не самый плохой вариант.
— Тогда почему ты не с ним? — снова нахмурился инкуб и чуть повернулся, чтобы мне было удобнее добраться до его бедра.
Я сдула с лица упавшую прядку.
— А почему ты сейчас сменил облик?
— Не могу долго ходить в одном и том же.
— Чужой образ давит? — понимающе усмехнулась я. — Хочется выбраться из старой кожи, развернуть плечи и вдохнуть глоток свежего воздуха? А ты попробуй представить, что этой способности тебя лишили. Зуд никуда не делся, в груди уже тесно, дышать нечем, от желания что-либо поменять хочется выть и кидаться на стены, но ты не можешь. Ты заперт в клетке чужих желаний и при этом знаешь, что уже никогда и ничего в себе не изменишь. Всего лишь потому, что какая-то поганая магия заставляет приносить себя в жертву ради чьего-то недолговечного удовольствия.
— Но суккубы принимают постоянный облик лишь однажды…
— Вообще-то нет, — снова усмехнулась я, отодвигаясь и берясь за мускулистую голень. — Замужество нас ограничивает, но при определенных обстоятельствах смена внешности возможна. Даже если супруг будет возражать.
— Ты уверена, что будет?
Я пожала плечами.
— Демоны эгоистичны. Каждый желает заполучить совершенство лишь для себя одного. Зачем ему жена, которая от него не зависит? Имея полную гарантию, что она — его и только его собственность, ему не надо беспокоиться, что кто-то более успешный ее уведет. Абсолютная верность. Абсолютная власть и безупречный контроль над ситуацией. Была бы у тебя возможность, какой бы путь ты избрал?
Мессир усмехнулся.
— Я же демон.
— Тогда не задавай глупых вопросов и давай сюда вторую ногу.
Какое-то время я работала молча, сосредоточенно отдаваясь важному делу. Мессир, прикрыв глаза, о чем-то размышлял, послушно то поднимая, то поворачивая ногу, когда это требовалось. Ближе к рассвету, когда я взялась за его руки, он уже мог нормально сидеть, а когда начала разминать подушечки пальцев, неожиданно раздул ноздри и как-то странно выдохнул.
— Что? — не поняла я, когда пальцы в моей ладони сперва дернулись, а потом подозрительно обмякли. — Тебе опять больно?
