— Я сволочь, знаю. И иногда бываю сущей гадиной, особенно если меня к чему-то пытаются принудить. Но, честное слово, я из-за того случая давно на тебя не злюсь. Подумаешь, в постель хотел затащить… Кто из нас без греха? Я не мстила тебе, Рисьяр. Поверь, все, что произошло сегодня, было сделано не специально. Я не хотела, чтобы ты пострадал. Это всего лишь дурацкое совпадение.
Вампир невразумительно что-то промычал, а я протянула руку и осторожно тронула его за плечо.
— Ну прости меня, ладно? За всех… и за все.
— Уходи, — глухо повторил он. А когда я не послушалась, с неожиданным рыком взвился и, опрокинув меня навзничь, угрожающе навис сверху. — Ты что, нормальных слов не понимаешь? Жить надоело?!
Я бесстрашно заглянула в его пылающие глаза и кротко ответила:
— Нет.
Сопротивляться не стала — у парня было право негодовать. Убить он бы меня в любом случае не убил — вампиры довольно трепетно относятся к женщинам, причем не только к своим. Так что я не особенно рисковала, когда позволила ему занять доминирующую позицию.
Правда, Рисьяра моя показная покорность только разозлила. Из-под его верхней губы снова показались клыки, мертвенно- бледное лицо исказилось. На меня вдруг дохнуло какой-то древней, имеющей весьма странный привкус магией, от которой по спине пробежал неприятный холодок. Но почти сразу вампир отстранился, с бессильным рыком вспорол когтями землю возле моей головы, после чего вскочил, охнул, снова схватившись за голову. И, пошатнувшись, побрел прочь.
Не понимаю, что с ним творится? Так мог вести себя сходящий с ума кровосос, которого обуяла нестерпимая жажда крови. Вампир, который остатками разума понимал, что не способен с ней справиться, поэтому старался держаться от потенциальной жертвы подальше. Но Рисьяр… у полукровок такой яростной жажды не бывает. Они прекрасно обходятся самой обычной пищей и пьют кровь только в период взросления или же если их смертельно ранят. Тогда — да, они способны ненадолго потерять над собой контроль и могут стать опасными. Но неужели наш красноглазый друг так сильно пострадал?
Терзаясь нехорошими предчувствиями, я вскочила на ноги и кинулась вдогонку. В конце концов, моя вина в том, что случилось. А значит, мне за нее и расплачиваться.
— Рисьяр, постой!
Показавшийся между деревьев вампир привалился к ближайшему стволу и тихо застонал.
— Ну что тебе надо, а? Я же сказал — отвяжись!
— Я могу помочь! — Требовательно схватив с трудом держащегося на ногах парня, я развернула его к себе лицом и настойчиво повторила: — Могу, слышишь? Что тебе требуется? Кровь?
— Уйди, — прошептал Рисьяр, подняв на меня неожиданно потемневшие глаза. — Не трогай меня.
Я недовольно нахмурилась.
— Так. Хватит играть в героя. Выглядишь ты паршиво и скрывать это больше не в состоянии. Не знаю, чем это вызвано, вряд ли простым падением, но все равно предлагаю помощь. Конечно, я могу тебя оставить подыхать, совесть меня после этого не замучает. Но на твое счастье я, хоть и злая, все же не подлая. Да и темная ипостась у меня до сих пор в отпуске. Только поэтому я все еще стою тут, как дура, и снова спрашиваю: чем тебе помочь? А ты, болван, ломаешься, будто девственница, которую пытаются соблазнить.
Рисьяр снова покачнулся и начал обессиленно сползать на землю.
— Мне уже ничем не поможешь. Ты и так сделала… что могла. Прости.
— Что? — Не расслышав последние слова, я наклонилась над закатившим глаза парнем и чувствительно тряхнула его за грудки. Но потом обратила внимание, что перстень на его руке подозрительно подмигивает, и требовательно ухватила вампира за кисть. — Что это? Откуда взялось? Помнится, вчера ты его не носил.
Вампир слабо дернулся.
— Не мое… — донесся до меня едва слышный шепот. — Не трожь… и беги, прошу тебя… пока не наступила… полночь.
Я окончательно встревожилась и подняла голову, чтобы свистнуть своим, но тут перстень вампира вспыхнул особенно ярко, заставив меня отшатнуться. Разлившийся в воздухе аромат чужеродной магии стал отчетливее. В кронах деревьев зашумел невесть откуда взявшийся ветерок. Меня передернуло от предчувствия надвигающейся беды, и возникло преотвратное ощущение нарисованной на спине огромной мишени, в которую кто-то сейчас целился из арбалета. А затем в теле появилась подозрительно знакомая дрожь и мерзкое чувство переноса. То самое ненавистное чувство открывающегося портала, в который, если промешкаешь, тебя утянет с головой.
