Лязг металла вырвал меня из забытья.
Клинг-кланг! — второй засов, тот, что на уровне груди.
Клинг-кланг! — третий, у самого пола.
Шильды хитры, они дурманят людей, заставляют выполнять свои мерзкие прихоти, и потому их запирают, как диких зверей. Двойная цельнометаллическая дверь, три засова, две замочные скважины — и простая отмычка здесь не поможет, буде кто попытается взломать запоры; колодки — обездвижить, чтобы шильда не могла искушать, развалившись в бесстыдной позе на охапке соломы; тяжелые кандалы артефактов — ведьма сожжет себе ноги, прежде чем отравит кого-нибудь.
А еще им не дают пить — чтобы все мысли шлюхи Темных были о стакане воды, а не о колдовстве.
Я разлепила воспаленные веки, но смогла разглядеть лишь три силуэта, подсвеченные факелом. Пламя трепетало у них за спиной, и на мгновение мне показалось, что человеческие фигуры облиты жидким огнем.
— Это она, господин коадъютор. — Голос говорившего заставил меня съежиться. «Погадай на удачу!»
— Вы не находите, что девка стара для шильды, Ньето? — насмешливо спросил тот, что пониже. — Сколько тебе лет?
— Восемнадцать, — попыталась сказать я и не смогла. Из горла вырвался хрип.
Раздался всплеск, и мне в лицо ударил поток воды. Благодарно застонав, я попыталась слизнуть капли с верхней губы, с подбородка.
— Пить… Пожалуйста… Господин!
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
— Когда начались регулы?
— В тринадцать… Дайте попить, прошу вас!..
Говоривший отвернулся.
— Ньето, вы всерьез считаете, что она пять лет прожила, не привлекая внимания?
Ньето. Вот как зовут моего мучителя.
Ньето.
— Я считаю, что она научилась управлять своим… флером, — выплюнул Ньето. — Я наблюдал, как она выманивает деньги на площади, а потом спровоцировал на вспышку, от которой, слава Светлым богам, меня защитил амулет.
— А может, вам показалось, что амулет защищает вас? Иногда медальоны просто блестят…
— Я не потерплю такого тона, Рамос!
— Тише, господа, вы пугаете девушку, — мягко заговорил третий, и спорщики моментально умолкли.
Мужчина зачерпнул ковш воды, поднес к моим губам, придержал, помогая пить.
— Как тебя зовут?
— Лира, господин, — заплакала я. — Клянусь, я не шильда!
— Ты римела?
— Нет, я лизарийка… Беженка. Я прибилась к табору под Пратчей…
— Ты знаешь, что ложь противна Светлым, Лира? — укоризненно спросил тот, кого называли коадъютором. — Римела не берут чужих.
— Я не лгу, господин! Меня спас Лачо, он привез меня в табор…
— Почему он тебя спас, Лира?
— Мы любили друг друга, — прошептала я. — Иногда встречались… Еще до войны, когда табор приезжал в Лэйн. Лачо нашел меня… когда я умирала.
Коадъютор сжал мою ладонь, рассматривая кривые изломанные пальцы. Алая тусса его мантии блестела в свете факела, переливалась всеми оттенками красного.
— Кем были твои родители, Лира?
— Я из рода Клементе, Младшая ветвь, — назвала я захудалую дворянскую фамилию, казненную Йаррой за подстрекательство к бунту.
— У тебя были домашние животные? Канарейки, кошки, собаки?
— Кошка, господин.
— Она была послушной?
— Только если накормить сметаной…
