Распустил ворот рубашки, снял ее, бросил на спинку стула. Лучи магсвета заплясали на смуглой коже, контрастно высвечивая шрамы.
— Вы… вы останетесь сегодня? — насторожилась я.
— Останусь, — кивнул Йарра, перегородив дорогу к двери. Проскочить мимо него я не смогла бы при всем желании.
— Я вас не хочу! — вжалась я в стену, стоило графу шагнуть ко мне.
— Уверен, я смогу это исправить, — усмехнулся Йарра. Обнял меня за талию, привлек к себе. — Не упрямься, — тихо сказал он, когда я отвернулась от поцелуя.
Мужские губы скользнули по щеке, скуле, лаская шею, спустились к вырезу сорочки. Ладони графа огладили мои плечи, спину, стиснув ягодицы, приподняли над полом.
— Господин!
Тяжело дыша, Йарра прижался лицом к моей груди. Его рот жадно вобрал затвердевший сосок — прямо через ткань — потянул, прикусил, и я чертыхнулась, чувствуя, как во мне поднимается горячее, темное, что и раньше будили ласки графа. Поднимается несмотря на то, что на моей руке поводок!
— Отпустите! — заколотила я кулаками по широким плечам.
— Хватит, Лира, — раздраженно проворчал граф.
— Не трогайте меня!
— Хватит, я сказал! — рыкнул Йарра, поймав мои запястья. — Мне надоело приплясывать вокруг тебя!
— А мне
Лицо графа дернулось, как от пощечины.
— Меня тошнит от вас! Я лучше палубу буду скрести, чем спать с вами!
Удерживающие меня руки разжались.
— Но вас же совершенно не волнуют мои желания, правда, Ваше Сиятельство? — встряхнула я браслетом. — Вы лучше меня знаете, что мне нужно и что я должна делать!..
Глаза графа стремительно теряли голубизну.
— Палубу, значит, хочешь драить, — прищурился Йарра. — Я могу это устроить… Дура, — выплюнул он, и резкими движениями одевшись, вышел.
Закрыв лицо ладонями, я опустилась на постель. От поцелуев графа горела шея, болезненно ныла грудь, и я отчетливо понимала, что, прояви Йарра чуть больше настойчивости, я бы отдалась ему. Сама!
Ненавижу. Ненавижу его за то, что он делает со мной. И себя ненавижу… Как можно хотеть его? Я думала, что излечилась от Йарры, но стоило графу стать чуточку ласковее — и я поплыла!.. Тряпка! Слабачка!.. Ненавижу! — ударила я подушку. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
…а ведь выходит, что, наговорив гадостей, я нарушила перемирие. С Йарры станет теперь превратить меня в поломойку… И пусть! Черта с два я с ним лягу!
Стальные пальцы впились в плечо, тряхнули.
— Подъем.
Я осоловело уставилась на песочные часы, потом на графа — мы тонем? Нас берут на абордаж? Что случилось?.. Потом вспомнила о вчерашнем скандале и понятливо кивнула — ну да, служкам невместно спать, раз господин уже на ногах. Интересно, мне щетку выдадут или тряпкой тереть придется?
На матрас шлепнулся темный сверток.
— Пять минут на сборы.
Свертком оказался валик шотты и тренировочные туфли. Однако… Я подняла голову — спросить, но Йарра уже вышел.
Снаружи было холодно. Сыро, ветер. Паруса хлопают… Солнце только-только вынырнуло из океана, и над водой клубится подсвеченный туман. Я зябко обняла себя за плечи и порадовалась, что мы сейчас много южнее Архипелага Трой — там в конце января снег и шторма.
Его Сиятельство ждал меня у входа. Глаза воспалены, как если бы он не спал ночью, в руке тонкая лучина, пропитанная конопляным маслом.
— Пятьдесят кругов от носа до кормы.[38] Не успеешь — поплывешь за кораблем. Все ясно?
