нам, и за последние двое суток я спала всего три или четыре часа. И то урывками.
Свечи дрожали от сквозняков, приплясывали, расплывались, двоились, и вишневые опалы глаз Брыга горели темно-красной венозной кровью, сияли, переливались всеми оттенками пурпура.
— Альери-и…
— Что?
— Не ходи… Останься… Сбеги…
Сверху посыпалась золотистая труха, будто кто-то ходил по крыше. Мелкая, щекотная, теплая, как та иллюзия с бабочками, что устроил для меня Сорел, она запорошила нос и слипающиеся глаза. Мне еще привиделось, что она растаяла, попав на ладони.
— Дай умере-еть…
— Кто здесь?! — вскрикнула я и… проснулась.
Я устало потерла виски, выудила из кармана усиленный лепестками папоротника концентрат сока островной гуараны и одним глотком опустошила всю склянку. Последнюю неделю я держалась только на эликсирах — такое количество яда не проходило бесследно даже для меня.
Хлопнула закрывшаяся дверь; ворвавшийся сквозняк шевельнул ризы, раскачал плети воскового плюща, увившего стены, как выдох именинника задул свечи вдоль ряда Светлых, не принявших подношения. Выстоял только огонь, затепленный перед Брыгом, — он закоптил, взвился почти на локоть в высоту и опал, согревая Темного Пакостника.
Амулет связи, подаренный мне графом, задергался, когда я чистила очередную рану. Без слов поняв, что значит мерцание крупной черной жемчужины в подвеске, господин Майур протянул мне влажное полотенце — оттереть руки.
— Здравствуй, Лира.
— Добрый день, Ваше Сиятельство. Простите, что не отвечала, — я в госпитале.
— Заканчивай, — велел граф. — Жду тебя через два часа.
— Хорошо.
Огорченно развела руками, показывая Майуру, что остаться никак не могу, сопровождаемая поклонами и восхвалениями, покинула гостевое крыло и, чуть ли не приплясывая, побежала мыться.
Военный лагерь или лечебница?
Йарра или завшивевшие солдаты?
Поцелуи или смердящие раны?
Как по мне — выбор очевиден.
11
Его Сиятельство, сама пунктуальность, появился ровно в девять. Как обычно, вошел без стука, по-хозяйски обнял меня за талию, притягивая ближе.
— Я скучал.
И поцелуй — долгий, страстный, до подкашивающихся ног и сбившегося дыхания.
— Готова?
— Да, почти.
Осторожно, чтобы граф не подумал, будто я снова отталкиваю его, вывернулась из мужских рук, запихнула в сумку склянки с эликсирами — оставлять их нельзя, если Тим найдет, то обязательно выльет. Мой братец-ретроград почему-то считал все усиленные настойки жутко вредными, угрожал мне язвой желудка и ремнем, и даже из-за буристы меньше переживал. Не спорю, эффекты от вытяжек волшебных трав порой были странными, иногда интересными, но иллюзорная реальность меня совсем не прельщала, а один-единственный откат раз и навсегда отбил желание экспериментировать.
Что еще мне понадобится? Смена одежды, зубная щетка и расческа. И книжка — чтобы не скучно было в течение дня.
— Все.
