Записка, придавленная плоским флаконом, лежала в центре кровати.
«Внутри яд. Он густой и хорошо держится на оружии. Л.О.»
Раду удивленно поднял бровь, встряхнул флакон и, отвинтив крышку, капнул на хлебную корку. Крыса, получившая нежданное угощение, умерла через два удара сердца.
…брыгова девка!
Штурм Альери начался в три часа утра, когда Сибилл проломил наконец защитный купол, укрывающий крепость.
Стягиваемые к назначенным местам солдаты матерились и отворачивались при виде сдвоенных молний, бьющих в заслон, — в мгновения, когда магия Сибилла сталкивалась с колдовством лизарийцев, защитное плетение вспыхивало сплошной белой стеной, выжигая сетчатку глаз. От грохота, сопровождавшего удары, закладывало уши, а земля, еще пару часов назад вязкая и сырая, засасывающая ногу, иссохла в пыль.
Вспышка, грохот, белое пламя высотой в полсотни локтей, обжигающий жар, раскаляющий доспехи.
Вспышка, грохот, пламя.
Вспышка, грохот… И над всем этим — Сибилл, дорвавшийся до родника, пьяный им, смакующий его, как коллекционное черное вино. Маг стоял на холме, прямо в центре выхода силы, и боль от потоков, проходящих сквозь тело, дарила эйфорию на грани экстаза. Сырая магия бурлила в крови, заставляя трепетать все его существо, трепетать и упиваться собственным могуществом. Он мог все! ВСЕ! Что такое этот заслон, что такое стены крепости, кто они такие, эти жалкие ремесленники волшбы, чтобы сопротивляться ЕМУ?!
Зрачки борга вытянулись в узкие щели, кожа покраснела, вспухла волдырями; она лопалась, оставляя кровящие струпья, сползала с мышц, слетала шелестящими змеиными чешуйками. Сырая магия осушаемого родника разрывала, изнашивала тело мага, но он все пил, пил, пил — как путник, добравшийся до колодца в пустыне, как новорожденный, припавший к материнской груди.
…как преступник, которому много лет назад заблокировали доступ к свободным потокам силы, разлитой по миру.
Сибилл уничтожил купол, проломил в двух местах городскую стену, и райаны пошли в атаку — закрываясь щитами, они наводили мосты через ров, взбирались на вал, скатывались, сраженные стрелами лизарийцев, снесенные осколками камней из требушетов, и все равно не отступали — так рыжие муравьи давят численным перевесом черных.
Раду прорвался к пролому чуть левее южных ворот в числе первых. Удар Сибилла снес бастион и верхнюю часть стены и вместе с ней защитников. Колонна, ведомая графом, быстро рассредоточивалась, вырезая на захваченном участке остатки лизарийцев, опрокидывая по ту сторону стен любезно вскипяченную ими смолу.
Справа, со стороны северных ворот, послышались крики, топот, лязг оружия — лизарийцы не собирались ждать, пока отряд Йарры укрепится.
— Щиты! — рявкнул граф, прячась за остатками катапульты.
По дереву загрохотали арбалетные болты.
— За мной!
Дыхание Раду участилось, кхопеш сам прилип к ладони, и короткий, резкий взмах серпа отбил шальную стрелу.
Лязгнули мечи, вырываемые из ножен, группа лизарийцев ощетинилась остриями, сомкнула плечи. Вперед выступила женщина — полная, круглая, с раскрасневшимся лицом, она свела вместе ладони, будто сминая снежный ком, и швырнула искрящий молниями шар в графа.
Йарра увернулся, почувствовав, как нагрелась на боку кольчуга, отразившая часть заклинания. Выхватил нож и в развороте метнул его в ведьму. Магиана отшатнулась, лезвие, вместо того чтобы войти в горло, царапнуло ей подбородок. Но этого хватило — яд, приготовленный Лирой, действительно был убойным.
Йарра ускорил шаг, побежал — прямо на лизарийцев. В него стреляли, швырнули каким-то амулетом, разнесшим зубец стены позади, когда граф пригнулся. Попытались окружить — и отхлынули, оставив обезглавленные трупы.
Он даже не дрался с ними — он их просто убивал.
