навалилась внезапно. Мой организм требовал немедленного сна. Окинув взглядом притихшего стража, я примостилась на бревне. Не на землю же укладываться, а дракон к себе не звал.
Лежать на холодном, жестком бревне было неудобно, я ерзала и то и дело норовила соскользнуть с него на землю. Страж упорно делал вид, что не видит моих мучений. Сладко зевнув, он свернулся клубочком и закрыл глаза.
Как же я завидовала ему в этот момент! И как же мне хотелось огреть его чем-то тяжелым!
Пока я была возле речки, дракон до конца потушил костер, а тушу оленя засунул в образовавшуюся от выкорчеванного дерева яму. Мне были видны едва тлеющие угольки, которыми он заботливо присыпал сверху недоеденное мясо. Наверное, чтобы не остыло до утра…
Повозившись еще минут пять, я пришла к выводу, что лучше буду чихать и кашлять, чем промаюсь всю ночь, поэтому скорбно сползла на землю. Но не успела даже глаза закрыть, как за считаные секунды вездесущий драконий хвост подтащил меня к брюху стража.
Почувствовав тепло его тела, я зевнула и положила руку под щеку.
— Спокойной ночи, — прошептала большому другу. — Спасибо.
Мне снилась залитая солнцем поляна с благоухающими цветами и порхающими бабочками. Я шла по тропинке и радовалась прекрасному пейзажу. Все казалось умиротворенным, гармоничным и волшебным. Будто кто-то невидимый подарил мне капельку счастья и радости. Шагала, не оглядываясь по сторонам, вдыхала аромат цветов и улыбалась. Откуда-то мне было известно, что впереди меня ждут. Кто-то отчаянно тоскует по мне.
Я пошла быстрее, сердце в предвкушении трепетало в груди. Я не ожидала ничего дурного, и когда внезапно сгустились тучи и хлынул дождь, обволакивая поляну тьмой, не могла поверить ни своим глазам, ни своим ощущениям. Застыла на месте, боясь пошевелиться. Вокруг меня бушевала стихия, молнии то и дело жалили землю, безжалостно сжигая цветы и траву. Мой сладостный сон превратился в настоящий кошмар, где я была лишь молчаливым свидетелем.
Зов усиливался, поднимая внутри меня волну негодования и безграничного желания бежать вперед, вот только… я все еще не могла пошевелиться. Завороженно смотрела перед собой и беззвучно плакала. По моим щекам текли горячие соленые слезы и холодные струйки дождя. Жалость и страх смешались во мне. Почему так жестока природа к своим творениям? Зачем она уничтожает то, что сама создала? Выжигает, оставляя огненную стену, которую даже ливень не может потушить?
Так же внезапно, как непогода началась, так она и закончилась. Вот только я по-прежнему не могла сделать и шагу. Я очень хотела, но мое тело больше не слушалось меня, голова не опускалась вниз, руки стали чужими.
С немыслимой скоростью менялся пейзаж. Выжженная поляна вновь обрела цветущие краски. На месте, где когда-то бушевала стихия, теперь стоял город. Узкие улочки, вереница повозок с лошадками, молодые люди и девушки. И я, неожиданно ставшая объектом их поклонения. Мне подносили цветы и опускались передо мной на колени.
Парни вдруг стали старцами, веселые девушки с румянцем на щеках — старухами. Сменялись поколения людей, на глазах разрастался город. Только моя роль оставалась прежней — молчаливая статуя в центре города. Люди никогда не заговаривали со мной. Безмолвно опускали цветы у моих ног, кланялись до земли и уходили.
Сколько мысленно я взывала к ним? Сколько просила освободить? Не знаю, мои мысли давно спутались в тугой комок, а место веры и надежды, заняли горечь и отчаяние.
Мне не вернуть себя прежнюю. Я проклята небом и землей.
Неумолимо текло время, не щадя никого. Я видела смерть и боль, голод и разрушение. Я видела тех, кто убивал и тех, кто возрождал свою землю. И все это раз за разом повторялось. Люди вели себя одинаково. Оправившись от очередной войны или напасти, они вновь окунались в череду страстей и ненависти, что неумолимо вело к разрушениям. Так и мой город, в котором я стояла века, был уничтожен, превратившись в руины. Пожарища охватили его, истребив все живое.
Но даже тогда я не задавалась вопросом: почему меня не коснулись разрушения? Почему мой камень не пошел трещинами и не осыпался крошевом на землю?
Я продолжала величественно взирать на округу мертвыми глазами, оставаясь холодной и неприступной. И опустошенной.
Бесконечный бег времени. Очередная мука, восставшего из пепла города. Новые люди и те же проблемы. Все к чему они приходили, вело к боли и горю, к разрушению и ужасу. И с завидным упорством они начинали сначала: строили дома, влюблялись и дарили миру новых людей, продолжая зачем-то поклоняться мне.
Мое тоскливое существование разбавила новая статуя, которую принесли приезжие люди. Высеченный из скалы длинноволосый мужчина взирал на меня надменными, пустыми глазами. Они поставили его напротив меня так, что захоти я отвести взгляд в сторону, все равно бы видела его. Я так хотела верить, что он, застывший в воинствующей позе, был таким же, как и я.
