– Не моя забота, – сказала она, игнорируя его подначку.
В «Звезде» было чуть больше тысячи кадетов, и хотя все знали Чейз из-за ее статуса пилота «Стрикера», она знала только тех пилотов, с которыми пересекалась ежедневно, – и тех, кого выбирала, чтобы немного поразвлечься.
Чейз распахнула дверь диспетчерской башни и стала подниматься по лестнице, перешагивая через ступеньки.
– Кто бы говорил, Пип. Я что-то не видела, чтобы ты в свободное время общался с кем-то, кроме Бэггинса и Скайуокера.
Наверху она вошла в круглое помещение, где было множество народа и сплошные окна. Над ними небо затянули темно-синие сумерки, в которых горели зеленым светом туманные всполохи северного сияния.
Академия и база ВВС, носившие общее название «Звезда», располагалась вблизи от ледяных холмов и огромных лесов Канады. На острове Банкс когда-то находился один из канадских национальных парков – и этот всеми забытый кусок льда США купили несколько десятков лет назад, как раз перед тем, как к власти пришел блок Жи Сюнди. Это место относилось к категории «с глаз долой – из сердца вон». Сюда было крайне сложно добраться тем людям, кто не имел в своим распоряжении военного самолета. А еще оно было стратегически выгодно расположено чуть восточнее Аляски, вероятного места вторжения в том случае, если Жи Сюнди начнет наступление из Сибири.
Внизу звено более старых реактивных истребителей оторвалось от взлетно-посадочной полосы. Они ревели и сотрясали башню, и дрожь передалась грудной клетке Чейз. В свое время эти машины, наверное, были внушительными, но против красного беспилотника им не выстоять и тридцати секунд. Слишком многое здесь было именно таким. Отличным, но устаревшим. Чейз родилась в стране, которая застряла в режиме выживания, и, читая про историю недавнего процветания Америки, она невольно щурилась. Каково это было?
Чейз пробилась к оживленному центру диспетчерской. Пиппин остался с ней, но держался чуть позади. Она знала своего напарника лучше, чем ему хотелось бы, и что-то в том призрачном «Стрикере» его нервировало. Ну, так Чейз он тоже нервировал.
Ей пришлось дважды кашлянуть, прежде чем штаб-сержант развернулся к ней в своем кресле. Нашивка над нагрудным карманом его оцифрованного камуфляжа гласила: «Мастерс».
– Пиппин и Никс. Мне сегодня везет. – Мастерс был молод и похож на хищную птицу: близко посаженные глаза, нос крючком. – Кадеты в диспетчерской находиться не могут. Вон.
– Но, сэр…
– Вон!
– Вы хотели сказать «находиться в диспетчерской не положено»? – уточнил Пиппин. – Потому что мы явно способны находиться в диспетчерской, тем самым опровергая использование глагола «мочь», который и говорит о способности что-то сделать.
– Пиппин, как я подозреваю, штаб-сержант не силен в семантике.
– Это так.
Ухмылка Пиппина пряталась в его глазах: озорство обаятельного умника.
Мастерс холодно нахмурился. Он явно вообразил себя генералом. Очень обидно, что вид у него был такой, словно он вот-вот заорет по-птичьи.
– Вы двое считаете себя неприкосновенными. Может, Харкорт у Кейла и в любимчиках, но твой напарник – всего лишь ОРП. Как насчет нескольких выговоров?
Чейз повернулась к Пиппину.
– Сто тридцать восемь, кажется?
– Когда я в последний раз проверял, было сто сорок два.
Чейз улыбнулась Мастерсу.
– Его коэффициент умственного развития – сто сорок два, сэр. Как вы считаете, насколько сильно военным хочется, чтобы он оставался здесь и был всем доволен?
Мастерс откинулся на спинку кресла, заставив его громко заскрипеть.
– Мне некогда с вами возиться. И я не могу помочь вам в том, что вы задумали.
– Вот теперь глагол «мочь» использован правильно, – радостно заявил Пиппин.
– Где Кейл? К черту, наше дело касается всех военных! – Чейз указала на экран радара. – Вы же видели, что у меня наверху был гость!
– Я ничего не видел. – Мастерс сцепил руки на животе. – У тебя видения? Мне сообщить военному психиатру, что команда «Дракона» вот-вот сорвется? Никс наконец сдулась?