– Воевода, это новость для тебя? Русичи своим братьям по вере и крови гораздо больше зла приносят, чем чужаки.
Комары налетали полчищами, не боясь едкого дыма. Анри и Хорь прикорнули – дремали, вздрагивая от жутких ночных звуков. Монах вполголоса рассказывал Дмитрию:
– Давно уж Святополк своего добивался, хотел Добриш обрести – обманом ли, силой ли. И к Анастасии сватался, да отказала княжна. А теперь ни защитника нашего, киевского Мстислава, в живых нет, ни дружины. Нынче город стал его, Ирода окаянного. Где же ты так долго бродил, воевода?
Ярилов не стал отвечать. Спросил:
– А что с княжной стало?
– Это мне неведомо, – покачал головой монах, – может, во время штурма погибла. Может, в плену уже. Святополк отряды во все стороны разослал – Тимофея ищет. И дочь ему живой нужна. Если силой обвенчает на себе – якобы законное право получит на престол.
Ели шелестели неприветливо, тоскливо ухал филин – будто предупреждал о нехорошем.
Князь стонал жалобно, как ребёнок. Лишь под утро ненадолго пришёл в себя, позвал Ярилова. Вцепился сухими пальцами в руку воеводы, потребовал:
– Поклянись, что найдёшь Анастасию, спасёшь от смерти и бесчестья.
Дмитрий склонился над Тимофеем:
– Клянусь, князь. Жизнью своей – всё сделаю, что смогу.
– Тебе…
Князь закашлялся, забился в приступе. Розоватая пена пузырилась на синих губах, расплывалось кровавое пятно на повязке. Собрался с последними силами, закончил фразу:
– Тебе верю, Дмитрий. Не дал мне Бог наследника, так нарекаю тебя своим сыном, приёмным. Твой теперь престол Добриша. Вернись в город законным правителем, спаси людей от узурпатора. Я жизнь хотел подобно белому голубю прожить. Считал, что все люди достойны добра и милосердия, и даже Святополк – брат мне. Зря. На зло надобно силой отвечать. Отомсти, Дмитрий. И найди Анастасию. А мне пора. Супруга-покойница зовёт…
Неглубокую могилу копали клинками. Сероствольные ели прислушивались к словам читающего молитву монаха, кивали в знак согласия.
После совещались. Анри говорил горячо, размахивая руками:
– Надо идти по деревням, поднимать народ. Если люди любили князя Тимофея и хотят освободиться от захватчика Святополка, то услышат нас! Каждый селянин сможет вооружиться и будет счастлив встать под знамя справедливости.
Хорь возразил:
– Не будет мужичьё воевать. Им дела нет, кто в столице сидит. Народу что ни поп, то батька. Да и не бродники они, чтобы сражаться за волю, воинское дело им незнакомо. Надо князя соседнего звать на подмогу. Рязанского, например.
Дмитрий покачал головой:
– Что рязанский, что любой другой не станет ломаться ради восстановления чужой справедливости. Присоединит Добриш к своим землям, и все дела.
– И что тогда нам делать? Ты обещал покойному дюку Тимофею изгнать Святополка, и до сих пор исполнял свои клятвы, как и должен делать настоящий рыцарь! – воскликнул тамплиер.
Ярилов ответил:
– Для начала надо оценить обстановку. Пойдём в город, посмотрим, что к чему – какие силы у захватчиков, что они делают. Может, разузнаем что-нибудь о судьбе княжны. И будем искать союзников. Втроём всё равно не справимся.
Анри согласился и вдруг опустился на колено. Заявил торжественно:
– Я, шевалье Анри из славного рода де ля Тур, присягаю тебе в верности, дюк русского города Добриша, и клянусь не расставаться с тобой до обретения законной короны – либо до своей смерти от вражеского меча. Да поможет мне в этом Спаситель.
Дмитрий, смутившись, хотел заставить побратима подняться, – но Хорь и монах, склонив головы, опустились рядом с тамплиером.
Холодный ветер трепал рыжие кудри новоиспечённого князя, а свидетели – тёмные ели обступали тесно, оставляя чистым лишь крохотный квадрат неба – будто в питерском дворе-колодце…
