«А Куваевой – двадцать шесть! – парировал злой голосок в голове. – Для нее ты старуха, бабушка почти. И для других тоже. Даже для Лорда. Поэтому он не хочет больше спать с тобой в одной постели».
Она никуда не позвонила и не побежала. Сидела за письменным столом, закрыв глаза, и медленно, с расстановкой дышала. Успокаивалась. А потом позвонила в секретариат и попросила отпуск на две недели. Ей его дали охотно – кейптаунская командировка получилась нелегкой.
С Валерием она решила поговорить в тот же вечер, благо он был дома. И благо – Лорда дома не было.
Дверь в спальню сына оказалась не заперта.
– Валера, можно мне войти? Мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно.
Нет ответа. Марина решилась заглянуть внутрь.
Сын спал, хоть час был еще не поздний. Полностью обнаженный, он вытянулся во весь рост на тигриной шкуре. Красивый, сильный, как эллинский бог. Вернее, как индеец.
Нагота взрослого сына смутила Марину, но она все же решилась войти. Слишком редко он ночевал в родительском доме, стойбище становилось для него домом. Кто знает, вдруг сегодня он спит последний раз в этих стенах?
Она присела, тронула Валерия за руку.
– Можно с тобой поговорить?
Он раскрыл глаза, быстро, как зверь, возвращаясь в явь. Сел.
– Говори, я слушаю.
Марина потупилась.
– Ты хоть набрось на себя что-то.
Губы парня дрогнули в усмешке. Он прикрыл чресла тигриной лапой, осведомился язвительно:
– Так достаточно? Или облачиться во фрак?
– Достаточно.
– Смешно. Ты видела меня голым миллионы раз. Ты носила меня на руках, мыла, кормила грудью. Да что там – когда-то я был частью твоего тела, ты выносила и родила меня! А теперь тебе стыдно на меня посмотреть. Что изменилось? Это ведь я, тот самый Валерик, твой сын. Какая разница, что мне теперь не четыре годика, а двадцать четыре? Вы смеетесь над табу и обрядами медеанцев, а сами навыдумывали сотни собственных «табу» и условностей. Причем совершенно бессмысленных, нелогичных и нефункциональных. Чем же вы тогда лучше индейцев?
– Валерий, а что для тебя означает «быть индейцем»? – проигнорировав колкости, Марина перешла к самому важному.
Парень задумался. Ответил, четко выговаривая слова:
– Быть индейцем – значит быть свободным.
– Свободным от обязанностей?
– И это тоже. Свободным от условностей замшелой социальной системы, от иллюзии «благ технического прогресса», от необходимости к чему-то стремиться, за чем-то гнаться, строить какое-то там будущее.
– Вы хотите быть свободными от будущего? – недоверчиво переспросила Марина.
– Да, в конце концов! Что мы о нем знаем? Каким оно должно быть и каким будет на самом деле? И главное – для чего оно нам, если нас в нем уже не будет? Пусть о нем беспокоятся те, для кого оно окажется настоящим. Аборигены Медеи свободны от порока этой «глобальной ответственности». Они показывают нам пример иного пути, способ жить здесь и сейчас. Способ отказаться от ненужного хлама, который люди тысячи лет волокут за собой.
– Они дикари! – возразила Марина. – Они не могут служить примером, так как их цивилизация пока в зародыше и не успела накопить «тысячелетний хлам». Который мы называем опытом.
Валерий пристально посмотрел на нее. Помолчал. Спросил тихо:
– Ты и правда в это веришь?
Что же они такое на самом деле – индейцы? Не подражатели, подобные Валерию, Ванессе и миллионам других. Настоящие аборигены Медеи, те, кто прибыли на Землю гостями, большими любопытными детьми, учениками и внезапно превратились в Учителей Мудрости. Марине жизненно необходим был ответ на этот вопрос. В чем их сила? Что стоит за красочными обрядами? Какие тайны они предпочитают скрывать?
Почти неделю Валевская просидела в библиотеке Совета Земной Федерации. Здесь хранилась вся информация Контакт-
