– Чего ты хочешь?
– В прошлый раз ты обманул меня. Ты сказал, что не можешь драться со мной, потому что немощный. Но теперь я знаю, что это не так. Теперь ты должен выйти на поединок. Ты будешь драться со мной на дуэльных рапирах завтра, рано утром, за городом, возле бывшей сторожевой башни. Будешь драться так, как ты умеешь. В полную силу. И вот тогда, если сможешь, ты и заберешь свои тетради.
– Ты уверен? – В голосе Альберта не было сомнения, страха, жалости. Не было заметно вообще никаких эмоций. Кроме, разве что, едва уловимого любопытства. Хотя, возможно, это был лишь отголосок вежливой заинтересованности.
– Уверен ли я? – Марк улыбнулся, пытаясь изобразить веселое превосходство. – Да я ни в чем не был так уверен, как в том, что тебя пора поставить на место.
Думаешь, разбросав пятерых голодных чернорабочих, ты стал мастером? Нет! Но ты по крайней мере убедил меня или убедился сам в том, что ты не так слаб! Ты можешь драться! И уж точно ты можешь и должен ответить за свой обман и за то поведение в нашей школе, которое я не знаю как назвать, но самым подходящим словом считаю слово «воровство»!
– Воля твоя, Марк. Я, правда, привык называть воровством взлом замка, проникновение в чужой дом и хищение имущества, – Альберт вскользь посмотрел на тетради, – но, если ты настаиваешь именно на таком понимании…
– Я думаю, этот разговор уже завершен, – перебил Марк, – нам пора встретиться как настоящим рыцарям. Жду тебя завтра, в шесть часов утра, без свидетелей, возле бывшей сторожевой башни. Мы будем фехтовать на рапирах… На моих рапирах. Твои – те, что я видел у тебя дома – на мой взгляд, слишком красивые для смертельного поединка.
– Смертельного?
– Идея проколоть тебе ногу устарела. Ты должен был воспользоваться этим шансом тогда, когда я предлагал тебе сразиться сразу после соревнований. А теперь – ставки выросли.
– Ставки выросли, – тихо и грустно повторил Альберт, – ставки выросли… Знаешь, ты хороший человек, настоящий мужчина, боец и рыцарь. Поверь, я говорю без издевки, это просто слова такие… Ну, раз так, нам надо выспаться сегодня как следует, утром сделать хорошую гимнастику…
– Хватит, – резко перебил Марк, – я сделаю гимнастику, а ты сходи в церковь! А выспаться мы оба сможем и после нашего поединка! Каждый по-своему!
Осеннее утро не было хмурым. Солнце уже поднималось над горизонтом, освещая опушку леса и большую поляну возле полуразрушенной башни, которая лет триста назад была важной частью оборонительных сооружений города, а теперь осталась лишь напоминанием о былом величии и местных претензиях на политическую значимость.
Теперь эта часть города превратилась в глухую окраину. Основная масса населения переместилась на противоположную сторону, ближе к порту, к главной торговой артерии региона, наглядно демонстрируя превосходство современных буржуазных тенденций.
Оставшись в одиночестве, башня почти лишилась стен (по большей части, их разобрали для строительства новых домов), треснула и превратилась в универсальное строение, одинаково пригодное для ночного пристанища пастуха, романтического свидания влюбленной пары, детских игр или конфиденциальной встречи заклятых врагов. Последние, правда, появлялись здесь не слишком часто. Несмотря на наличие известной в округе фехтовальной школы, дуэли были довольно редким явлением в жизни Керкиньяна. Из достоверно известных случаев Марк мог бы вспомнить лишь одну историю, случившуюся здесь около двадцати лет назад. Тогда его учитель, маэстро Дижон, послав вызов какому-то своему сопернику, простоял у подножия башни с обнаженной шпагой около пяти часов. Простоял не то под проливным дождем, не то под палящим солнцем – разные версии этой легенды описывали это событие по-разному. Однако финал истории всегда был одинаковым: соперник Филиппа Дижона так и не явился, признав тем самым свое поражение и полную несостоятельность. Марк не знал, кого именно ждал маэстро, однако, по слухам, этот человек и сейчас еще жил где-то недалеко от Керкиньяна.
Но сегодня соперник явится, Марк был в этом совершенно уверен. Выказывая едва заметное нетерпение, он извлек рапиру и принялся срубать разноцветные головки полевых цветов. Волнения он не чувствовал, хотя прежде на дуэлях не дрался. Несмотря на рассказ Жанны он никак, никак не мог представить себе Альберта в качестве достойного противника. Он хорошо помнил Альберта на соревнованиях. Эти бессмысленные движения невпопад, этот рассеянный взгляд… Он ведь не смог нанести Марку ни одного укола! Разве что…
В этот момент размышления Марка прервал звук шагов. К башне подошел Альберт.
– Здравствуй, Марк, – Альберт выглядел как обычно, не было заметно ни волнения, ни злости, не выглядел он и особенно
