– Ну, чего там еще-то?
Из-за деревьев выбежал Мурат.
– Командир, они там вытянулись и движутся прямо сюда. Уже довольно близко. Километра три всего.
– Так, Дед! – Такое прозвище мы дали моему деду, он был самый старший из нас, а мне на руку, хоть если оговорюсь, то он не поймет. – Вызывай наших.
– Есть связь, товарищ лейтенант, – через несколько секунд ответил он.
– Передавай. Замечен противник, движется со стороны Ораниенбаума. Большая группа танков, примерно семь километров на юго-запад от города. Начинайте, мы скорректируем.
Парни переглянулись:
– Командир, мне назад? – бодро спросил казах, но в глазах было сомнение.
– Да, Мурат. Нужно помочь артиллеристам.
– Разрешите идти?
– Смотри сюда, – стал объяснять ему знаки. – Если снаряды лягут в стороне, показываешь, той же палкой, в какую сторону поправить, один взмах – сто метров. Махай медленно, чтобы можно было сосчитать верно. Если недолет – белой, перелет, впрочем, перелет вряд ли будет, больно их там много. Все понял?
– Да, я пошел.
– Давай! Зимин, Саня, ты тоже лезь. Дублировать-то как?
– Понял, командир.
Зимин опять полез на дерево. Он еще не залез до нужной высоты, как раздалось громкое гудение, а затем послышались первые разрывы.
– Серега. Недолет, пять раз махнул.
– Ваня, недолет пятьсот, передавай.
Следующая партия легла лучше, Саня крикнул, что надо метров сто вправо, дальность, видимо, нормальная.
– И скажи, что немцы двигаются. Пусть упреждение берут, хотя и сами знают.
Дед все передавал. Зимин кричал, я переводил, а артиллерия била без передыха. Разрывы были слышны очень хорошо. Долбили если не все, то уж точно, не меньше сотни стволов.
– Серег, Мурат палку выбросил!
– Как это, зачем? Ой, бля. Саня, живо вниз!
Пока Зимин слезал, к нам уже мчался казах, махая руками.
– Воздух? – спросил я у него еще издалека.
– Да, командир.
И тут же вокруг началось светопреставление. Сверху послышались звуки моторов. А в деревья, начали вгрызаться пули и снаряды из авиационных пушек и пулеметов.
– Уходим, быстро, – Зимин спрыгнул на землю, и мы сорвались. Вано помогал деду тащить рацию. Из деревьев клочками вылетали щепки от попавших пуль. Бежали веером, но держали друг друга в пределах видимости. Это выходило легко. Листвы нет, видно в лесу зимой нормально.
Впереди раздался взрыв. Выходя к окраине, увидели – машины у нас больше нет.
– Бля, говорил же ему, – подбегая к машине, я остановился возле тела Михалыча. Он лежал на животе.
– Командир, он живой, – воскликнул Зимин, склонившись над водителем, перевернул его.
Раздался протяжный стон, и Михалыч дернулся. Весь в крови, ватник изодран.
– Хватаем его, на автоматы. Быстро! – скомандовал я.
Все положили стволы на снег, я поправил. Вано и Зимин уложили на них Михалыча. Взялись кто за что мог и подняли.
– Вперед! – оставалось пройти совсем немного, уже близко были дома, когда гребаные мессеры вынырнули из облаков. Снежные фонтанчики выросли прямо перед нами, пришлось аккуратно, но очень быстро уложить на землю раненого и прыгать в стороны.
Не повезло рации. Дед падая, сбросил ее рядом. Пули второго мессера расхреначили ее в хлам. Надо же было так попасть!
– Вперед. Вторым заходом нам так не повезет, – крикнул я и махнул рукой.
– Командир, рации трындец пришел, чего делать? – поднимаясь с земли, сказал дед.
– Вижу, бросай ее на хрен. Только тяжесть зря тащить, – ответил я.
– Так взгреют же! – изумился Иван.
