было – всё-таки до радио и телеграфов было ещё очень далеко, так что вручение пакета с объявлением войны часов этак за двенадцать ничего не решало.
Плохая разведка и «прошляпил» подготовку соседа? Сам дурак… Ну а у Померанского что разведка, что контрразведка были на высоте и вроде бы владетель Барта считал, что войска он готовит именно для войны с турками. Ну а что – если учесть количество трофеев, дело-то выгодное…
Из-за подавляющего превосходства на море… Впрочем, подавляющее оно было только на фоне откровенно убогого флота Померанского – очень уж дорогое это удовольствие… Деньги бы нашлись, но что хуже всего – остальные державы Балтики не горели желанием выращивать конкурента.
Россия? Она и сама в Балтийском море едва ли не на птичьих правах[86] – гребной флот хорош и в десантных операциях не найдёшь никого лучше, но вот в открытом море слабоват. Ну и самое главное – на хрена Петру ввязываться в морские дрязги из-за Грифича? России это никак не нужно…
Сухопутный метод сработал – армия Паллавичини просто была не готова к войне. В районе побережья войны велись скорее с помощью флота, армия же была явлением вспомогательным. Вообще-то такой метод вполне хорош – и даже более, но тут Рюген воспользовался наработками русской армии, успешно воевавшей в таких неблагоприятных условиях.
У Фельгаста его встретил спешно собранный заслон.
– Это что тут, одни ополченцы? – озадаченно проговорил Грифич.
– Они самые, ваша светлость, – доложил командир разведчиков, – немного гарнизонных вояк и юнкеров да горожане.
– С чего бы это вдруг? Их тут всего тысячи три, для профессионального войска, да в поле…
– Пропаганда, мой принц, – их уверили, что вы пообещали своим войскам трофеи, вот и опасаются за свои семьи.
Игорь недовольно глянул на разведчика и произнёс:
– Вот почему ты пока и не готов работать самостоятельно – это же важнейшая информация, о которой следовало говорить заранее.
Принесли кусок белой материи, и один из офицеров отправился к горожанам, вызывая на переговоры. Согласие было получено быстро, хотя в подзорную трубу было видно, что командир «настоящих» солдат, которых было чуть больше роты, категорически с этим не согласен.
На переговоры поехал сам Рюген с одним только Тимоней. Горожан представляли хмурый невысокий толстячок с решительным видом и такой же толстячок помоложе, но обильно потеющий и сильно нервничающий.
Хмурый оказался бургомистром, а нервничающий – его заместителем. Невольно подивившись храбрости чиновников, князь задал элементарный вопрос:
– Ну и зачем?
– Слыхали мы, сколько добра ты вывез с войны и как солдат вербовал, – мрачно ответил бургомистр, явно настроенный «умереть, но не пропустить супостата».
Вместо ответа Рюген заржал…
– Насмешили… Ясно, вам сказали, что я тут по старинным традициям – дескать, «город на три дня» и всё такое?
Бургомистр настороженно кивнул.
– Соврали. Вы всё-таки мои будущие подданные, так что разорять никого не собираюсь. Ну а добычу солдатам я и правда обещал – в войне с Турцией. Здесь – за каждую задранную юбку и украденную монетку к работе будет приступать палач. Слово.
Видя сомнение Александра Белова[87], принц добавил с усмешкой:
– В конце концов, если я вдруг проиграю, вы всегда можете сказать, что за нейтралитет выторговали неприкосновенность города и горожан.
На том и разошлись – тем более что разоружаться от ополчения не потребовалось, и, забрав оружие у обречённо стоявших солдат, Рюген сказал:
– Никаких гонений не будет, законодательство то же, что и в остальных моих землях, но если у города есть какие-то «свои» законы и вы хотите их оставить – обсудим.
Затем, обращаясь к солдатам:
– Посидите пока под арестом без оружия, а после того, как всё закончится, можете идти куда угодно – или присоединиться к моим войскам и повоевать с турками.
