ворвалась в Барт.
– Пощады! – орали немногочисленные выжившие, вытягивая руки без оружия. Добивать их не стали – чай не турки, христиане. Да и многие из них, как выяснилось тут же, оказались исполчёнными горожанами.
– Сунули мушкеты нам да пики, – взахлёб рассказывал немолодой ремесленник, – жестянщик я, ваша милость! – да пригрозили. Сказали, что сюда идут чистые звери… Ваша милость, это не я говорю, это они сказали!
– Понимаю, – суховато ответил допрашивающий горожанина поручик, – не гневаюсь, то не твои слова.
– Да, ваша милость… Милости, – поправился горожанин, нервно поглядывая на Рюгена, расположившегося неподалёку на кресле, вытащенном из разрушенной баррикады.
– Давай, – подбодрил его поручик-«Волк».
– Так это… настращали нас, что вы – зверьё чистое… Это не…
– Не ты говоришь, понятно, – терпеливо повторил «Волк».
– Да… и тут же: «Не пойдёте за герцога воевать, так ваших деток за ноги да о мостовую головами».
– Так и сказал?
– Именно так, ваша милость! У нас аж волосы дыбом повставали, но поверили – герцог… прежний герцог… он того… жесток очень. Ну и пошли. Воевать, а тем более за такого… никто не хотел и было бы у него меньше наёмников, так просто мушкеты бы развернули, да и… А так, ваша милость, сами видите – тут наёмников у бывшего герцога чуть не больше, чем горожан.
– И что, хорошие наёмники?
Ремесленник замялся…
– Не могу сказать, я же не военный, не разбираюсь. Но люди говорят, что вояк храбрых, умелых среди них много, но с дисциплиной плохо.
– Угу. Ладно, ступай к своим.
Городские бои продолжались и ночью, но этому виной были некоторые наёмники, не желающие сдаваться, – очень уж много грехов было за ними и, кроме виселицы, их ничего не ждало.
– Гранатой, Савва! Гранатой! – орал сержант подчинённому капралу. – Не жалей! Сволота эта опытная, а наши жизни князю нужны!
Белобрысый Савва кивает и судорожно чиркает кремнем на трут, пригибаясь за оградой перед небольшим особнячком, в котором засела группа наёмников. Сержант материл нерасторопного подчинённого, но вот наконец тот разжёг фитиль и, взяв грязную перину в левую руку ради защиты от пуль, побежал с гранатой к окну.
– Бах! Бах! – гремели выстрелы, но гранатомётчик был воином бывалым, там что подобрался достаточно близко.
– Дзвянг! – В закрытое окно вылетела увесистая кадка с фикусом – наёмники бывшего герцога перенервничали. Кадка не долетела, а вот граната мигом попала в разбитое окно.
– Бах!
Почти тут же в окно полетела и вторая, после чего подразделение сержанта ворвалось в особняк и начало рукопашную. Такие вот сценки сейчас наблюдались по всему городу – наёмники успели «пошалить», а «свободный выход с оружием» Игорь им не дал по истовой просьбе горожан. Последние были готовы даже потерпеть неизбежные убытки из-за боевых действий, что для немцев не слишком характерно. И что хорошо говорило, насколько же успели «нашалить» наёмники и насколько надоел прежний герцог. В общем, ситуация не самая простая, но можно быть уверенным – против Игоря «партизанить» горожане точно не будут.
Померанский остановился в Ратуше – так было проще контролировать происходящее. Война ещё не кончилась – итальянец с семьёй успел покинуть город на корабле, а поскольку Барт – город торговый, то всё ещё было под вопросом…
Сейчас принц ждал вестей от рюгенской морской пехоты, добрая половина которых была русскими староверами, переселившимися в его владения. Ожидание было не напрасным, и под утро мокрый Савватей принёс известия…
– Взяли их, княже, – басовито загудел он, – на судёнышках да лодках рыбацких подплыли поближе, ну а дальше известно как – чай не первый раз корабли на саблю берём.
Не первый, это точно – Рюген почему-то облюбовали люди с «прошлым», и некоторые из них, если верить оговоркам, разоряли побережье Турции и даже плавали на Карибах. Именно из них Грифич и формировал свой флот… Ну и из местных с аналогичным опытом.
Как именно взяли корабли, непонятно – мужчина плёл откровенные байки, и Игорь заподозрил, что сработали диверсанты или же было предательство – связи у староверов были на удивление обширные и странные.
– Только повиниться хочу, княже, – тут он картинно опустился на колени, – загибла семья герцога бывшего – взорвался
