вражеское укрепление и… остановился.
Больше не было необходимости подавать пример или гнать врага – всё и так складывалось удачно.
– Артиллеристы есть? – негромко спросил он, вытирая окровавленный клинок.
– Я понимаю в этом, мой принц, – подскочил один из юнкеров, – в университете математику изучал и интересовался инженерными работами и артиллерией.
– Распорядитесь тогда пушками, пусть они хоть как-то помогут остальным войскам.
Помощь была скорее психологической, но турки бежали не только от Грифича, но и от остальных войск Румянцева, когда поняли, что их укрепления захватили.
– Бах! Бах! Бах! – Неумелые артиллеристы били вразнобой и не слишком метко, но паника у турок поднялась неимоверная и всякие намёки на попытки сопротивления прекратились полностью. Начали бросать оружие и срывать одежду – лишь бы легче было бежать.
Оставив часть войск на укреплениях, принц включился в преследование с коротким приказом:
– В плен брать только самых знатных!
И дело тут не в жестокости, просто каждый пленный требует времени, охраны… А пока есть возможность, нужно пользоваться ситуацией и уничтожить как можно больше врагов.
Глава 11
Для нормального преследования войска слишком устали, так что через несколько вёрст оно прекратилось и лишь кавалерия продолжила собирать кровавую дань. Померанский в преследовании не участвовал, но отдал своих драгун под командование Павла, который и продолжил избиение. Вернулись они только поздно вечером, и цесаревич сразу нашёл Наставника.
– Тысяч тридцать нарубили, – вместо приветствия сказал Наследник, с трудом шевеля губами. Видно было, насколько тяжело ему дался этот день – страшнейшая битва, да полностью самостоятельное командование отрядом, да невероятное количество погибших… Но – надо, это был своеобразный экзамен, после которого его репутация в войсках станет абсолютной.
– Наткнулись на анатолийских курдов, так те сами бегущих грабили! Взяли пленных и выяснили, что к битве курды опоздали – говорят, что вроде как специально тянули. Врут?
– Вряд ли, – протянул Игорь, вспоминая информацию из будущего, – курды народ своеобразный и за османов воюют без особого воодушевления. Если выхода иного нет… Ну, когда сзади войска подпирают… Или когда намечается возможность поживиться. А с нами им биться не резон – знают, что вояки мы злые, а грабить нас… Мало того, что особо нечего, так ещё и не выйдет ни хренинушки – турки их до грабежа просто не допустили бы.
– Ясно. Ну мы их трогать и не стали – пусть они меж собой воюют.
Чуть погодя выяснилось, что кавалерия во время преследования убила не более пятнадцати тысяч врагов. Впрочем – цифра всё равно более чем внушительная, учитывая почти двадцать тысяч убитых в генеральном сражении. Да сколько раненых да разбежавшихся…
Кавалерия нужна была для охраны лагеря от татар. Пусть шансов на нападение крайне мало, ведь они даже во время битвы не рискнули ударить в тыл (!), но существовала вероятность, что крымчаки могут попытаться отбить часть захваченного турецкого обоза, а такое допустить было никак нельзя. И без того с трудом отбили казаков[107], а затем и арнаутов[108] – между прочим, в бою не участвовавших(!), желающих отбить захваченную казну. Ах да, в погоне за УЖЕ убегавшим врагом они отличались, особенно по части мародёрки…
Добыча была совершенно небывалой – захватили практически все повозки, включая казну. А поскольку в лагере мусульман было огромное количество знатных вельмож, решивших взять свою долю славы (в победе над русским войском мало кто из них сомневался!)… Вельможи привыкли путешествовать с комфортом, и количество драгоценнейших ковров, серебряной посуды и прочих предметов роскоши просто пугало. По прикидкам Грифича, речь шла о миллионах рублей – и это после того, как казна заберёт своё!
Сердце «Калиты»-Померанского грел этот факт – мало того, что ему за бой причиталось очень много, всё-таки решающий
