вклад! Из ста сорока (с небольшим) пушек сто восемнадцать захватили его люди, а между прочим, орудия стоят ОЧЕНЬ дорого. Так ещё и реализация товара скорее всего будет доверена ему, а на этом он вполне официально получит свой процент… Ну и, конечно, – подданные.
Деньги с прошлогодней кампании сильно оживили экономику маленького государства. Солдаты покупали дома и фермы, паи в мелких лавочках и каких-то производствах. И что немаловажно – моральный климат Померании взлетел вверх. Теперь каждый истово верил в светлое будущее – ну ведь вот оно, уже идёт! Родственники, друзья и соседи уже получили свой кусочек трофейного счастья!
Сейчас же добыча обещала быть ещё более богатой, а это значит, что почти десять тысяч семей станут чуть (или совсем не чуть!) богаче, обзаведутся собственным жильём, выкупят землю, смогут отправить детей учиться, начнут производство чего бы то ни было… А десять тысяч семей для очень небольшого государства – очень существенная цифра.
Впрочем, мысли о будущем – замечательно, но турок следовало добивать. А раз кавалерия занята, то вдогонку отправили корпус Племянникова, придав тому свежих частей, стоявших во время битвы в резерве. Да, во время битвы едва ли не половина русских войск так и не поучаствовала в бою, от чего они жутко расстраивались… И одновременно гордились – это ведь насколько они сильны, что наколотили турок такими силами! Это что, если все русские войска собрать, то и на Царьград можно идти?!
Большая часть войск на следующий день, то есть второго августа, перебазировалась в старый турецкий лагерь, стоявший в двадцати верстах от места сражения. Мера вынужденная – очень уж воняло…
Через день пришла приятная новость – Племянников настиг врага у Картала, переправляющегося через Дунай. Несмотря на огромное количество судов (свыше трёхсот!), бардак там был лютейший, и десятитысячный усиленный корпус генерал-поручика Племянникова, с артиллерией под командованием Мелиссино, сделал из них фарш. Количество потерь у осман было страшным, но подсчитать точно так и не смогли – очень много тел утонуло, а ещё больше людей просто разбежались – да так, что их и не нашли…
Общие же потери русских войск составили чуть более семисот человек[109] – точнее сказать сложно, потому как сюда вносили и тяжелораненых, скончавшихся позднее.
Преследовать осман и далее не было смысла – все намёки на сопротивление отсутствовали, и турки бежали быстрее собственного визга, не сбиваясь в отряды. Но вот не участвовавшие в битве крымские татары представляли собой более-менее организованную силу, и сила эта отступила к Измаилу.
Вдогонку послали корпус Потёмкина и бригаду Игельстрёма. Предлагавший же услуги своих вояк Рюген по просьбе Румянцева остался «на хозяйстве».
– Принц, больше просто некого, – честно сказал главнокомандующий. – Племянников да Потёмкин – самые авторитетные после тебя, но они не справятся. То есть разума-то хватит, но ты ж знаешь, что у нас местничество пока не изжили. Знатных же вельмож в лагере предостаточно, хоть и толку от них… А что они непременно начнут тут свои порядки устанавливать… Точнее – пытаться. Не выйдет, конечно, но бардака прибавится, да ссоры пойдут. Тебя же опасаются, так что будут сидеть тихо. Ежели что и вякнут… То ты их утихомирить сможешь быстро, а прочие генералы – нет.
Чуть позднее на помощь Потёмкину и Племянникову Румянцев отправил Репнина. Втроём они сумели «запереть» татар и как следует проредить их силы. Ну а шестого августа корпус Репнина взял Измаил. Взял не то чтобы играючи… Но серьёзных войск в крепости просто не было, так что, как только его войска пошли на приступ, ворота отворили…
Тыловая крепость с большим количеством запасов провизии, пороха, серы, селитры, пушек, ружей и сабель была очень кстати.
Взяв Измаил, Репнин дождался Грифича – «на хозяйстве» из-за лёгкого, но болезненного ранения внутренней части бедра, не позволяющего ездить верхом, остался сам Румянцев – и пошёл дальше, захватывая опорные пункты мусульман на Нижнем Дунае. Принц же вместе с Потёмкиным организовал сбор ценностей – работы было более чем достаточно. Пришлось даже воспользоваться правом Наставника и вернуть Павла из рейда.
А что делать? Потёмкин взял на себя чисто армейское, вроде того же пороха и пушек. Рюген – дорогие вещи, которые можно будет продать в Европе. Понятно, что специализация была достаточно формальной, но была. Павел же был нужен для сопровождения ценностей в Петербург – как для торжественного парада, так и как «оберег» от воровства.
