«Чуть позже, милая, чуть позже… Скоро ты будешь смотреть только на меня…»
От предвкушения заныло внизу живота, и он едва не прозевал момент, когда жертва перестала озираться и, существенно ускорив шаг, отправилась дальше.
«Интересно, ты замужем? Или ещё не успела? А дети? У тебя есть дети? Может, младенец… Или ребёнок лет трёх, который уже поймёт, что мамы нет, и будет плакать…»
Подобные мелочи добавляют портрету объём и делают ощущения острее. Ему нравилось убивать не только уверенных, но и состоявшихся людей, которым есть что терять.
«Сверни же, сверни в какой-нибудь проклятый дворик, дай мне возможность до тебя добраться… Ну же, пожалуйста…»
Рука потянулась к карману, нырнула внутрь, дабы проверить, на месте ли нож…
Нет! Пусто!
На мгновение он позабыл о жертве. О том, что идёт по следу. Он не сдержал сдавленного и, к счастью, не очень громкого возгласа, а пальцы лихорадочно заскользили по ткани кармана, пока не нащупали дырку, через которую нож провалился за подкладку.
– Чёрт…
Несколько секунд, которые он потратил на поиск оружия, всё испортили: обладательница красного пальто свернула за угол, и ему пришлось бежать, чтобы не позволить ей скрыться в каком-нибудь подъезде.
«Подъезд – это хорошо. Это очень хорошо…»
Это лифт или чердак. Или дверь в подвал. Или просто – под лестницей, быстро, конечно, зато можно жестоко, кроваво… Зажимая ей рот, но позволяя попискивать. Да, именно так – позволяя попискивать и даже покрикивать.
Пусть ей кажется, что её крик способен что-то изменить, пусть. Пусть надежда до последнего живёт в затухающих глазах. Пусть…
Он быстро обогнул здание и… замер, увидев, что жертва уже не одна.
– А папа говорит – пойдём к маме навстречу, ей приятно будет! – верещала маленькая, лет пяти, девочка в розовой шапочке и бирюзовом комбинезоне с ромашками.
А мужчина в чёрном пальто, улыбаясь, обнимал идеальную жертву. В глазах которой можно было, при желании, прочитать лёгкое недоумение, больше похожее на растерянность. Жертва чувствовала облегчение, но не понимала, отчего оно пришло. Не понимала, почему ей вдруг стало так хорошо… С чем связано резкое улучшение настроения?
Жертва стояла, радостно глядя на близких, и очень скоро пришла к очевидному выводу, что ей хорошо от того, что они рядом. Только от этого.
И не заметила проходящего мимо мужчину. Не обратила на него никакого внимания.
Впрочем…
Женщины никогда его не замечали.
Он невидимкой проскользнул мимо дружной семьи, свернул в первый же переулок и остановился, опёршись рукой о стену дома.
Жажда сводила с ума, требовала вернуться и убить всех… всех… всех: идеальную жертву, её мужчину и ребёнка… ребёнка – обязательно, но он понимал, что шансов нет.
И дальше не будет, потому что больше он на охоту не решится.
Сегодня – без крови.
Дрожащей рукой он вынул из кармана пузырёк с успокоительным, закинул в рот четыре пилюли и проглотил, не запивая.
Стало немного легче.
И он в очередной раз пожалел, что пилюли не лечат, а только помогают отсрочить неминуемое.
– Разрешите, господин подполковник? – спросил Игорь, заглядывая в кабинет. – Вызывали?
– Гамбулов?
– Так точно.
– Входи, – кивнул Брагин. – Проходи, садись… Рапорт написал?
– Да… вроде, – пробормотал молодой полицейский, осторожно опускаясь на стул.
– «Вроде»? – выгнул бровь шеф.
– Ну, в смысле… – Игорь открыл сумку и вытащил вложенный в прозрачную папочку лист бумаги. – Написал, но… мне Емельянов помогал… вспомнить, что и как было…
