немецкому палачу в грудь и горло и зашипели, подчёркивая предсмертный хрип.
И сразу же послышался недовольный бас:
– Какого Спящего?
– Извините, отец, не удержались…
– Это же всего лишь чел!
«Наши? – пронеслось в голове Осипова. – Откуда?»
– Здесь ещё один чел!
– Немец?
– Нет.
– Тогда не трогать. И… вот что… помогите другим.
– Хорошо.
– У этого чела зачаточные магические способности, – сообщил странное первый голос. – Он видит сквозь морок.
– Видит, но не понимает, Валентин, не понимает… Делай то, что я велел, времени мало.
– Да, отец.
Осипов услышал шаги, а через мгновение в поле его зрения появился рыжеволосый мужчина в бордовом, старинного покроя камзоле и высоких сапогах, в которые были заправлены широкие штаны. Рыжий подошёл к валяющемуся на земле палачу и хмыкнул:
– Вот и встретились, гроссмейстер. Долго же ты от меня бегал.
– Йорген, – прохрипел тот. К огромному удивлению лейтенанта, гауптман всё ещё был жив. И, оказывается, прекрасно говорил по-русски. – Проклятый Вебер…
– Я ведь говорил, что найду тебя, Манфред.
– Чтоб ты сдох…
– Нож я у тебя возьму, – сообщил рыжий обладатель гулкого баса. На оскорбительное пожелание он совсем не обиделся. – Нож не твой.
– И не твой…
– Но ты умираешь, – жёстко усмехнулся рыжий. – Наконец-то.
– Я…
– И дневник заберу. – Вебер наклонился к планшету и выругался: – Как в него попала «стрела»?
– Я его поднял…
Немец закашлялся, чуть приподнял руку, словно собираясь показать этому странному рыжему кукиш, но выгнулся от боли, застонал и затих. Рыжий покачал головой и, не оборачиваясь, ушёл, держа в одной руке нож, а в другой – обожжённый планшет.
А ещё через несколько секунд стало так же, как всегда: звуки и ощущения мира вернулись в полной мере. Сон закончился, «внутри» и «снаружи» вновь стали единым целым, и к лежащему на земле Осипову подскочил сержант Харитонов.
– Жив?! Живой? Живой!! – И поднял голову. – Живой он! Живой!
– Что случилось? – Голова после возвращения из яркого и чуть размытого сна, где летали огненные шары и молнии, была тяжелой, и Осипову не пришлось играть. – Что?
– Снарядом вас накрыло, товарищ комвзвода, – торопливо сообщил Харитонов. – А нашим или фашистским – не знаю. Но накрыло…
– Где рыжий?
– Какой рыжий?
– Чёрт!
– Рыжий чёрт? – совсем растерялся сержант, подозревая, что командиру всё-таки досталось взрывной волной.
– Чёрт! – Осипов поднялся, повернулся и тут же увидел гауптмана. Мёртвого, как голова на эсэсовских фуражках, и холодного, как немецкая жестокость. Гауптман лежал с раскрытыми глазами, в которые не замедлил плюнуть Харитонов:
– Палач!
Всё верно – палач.
– А нас другим снарядом спасло, – продолжил сержант. – Их несколько прилетело: к вам и к нам. Всех фрицев того, насмерть… А наши – нормально. Только Оглыева контузило.
