– Константин… Константин Зайцев.
Брагин видел, что Вероника волнуется, но пока не очень понимал, из-за чего. Возможно, между Зайцевым и Смирновым когда-то давно произошёл конфликт и с тех пор они недолюбливают друг друга?
Как выяснилось – да, конфликт был.
– Зайцев? – прищурилась Фаина Александровна. – А это не с ним ли ты спала, гадюка?
– Не твоё дело!
– Шлюха!
– Всё это сплетни и слухи, – с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться, процедила Парамонова. – Я вашему сыну в браке не изменяла. А что после брака было, вас не касается.
– Ладно, – снова вступил в разговор Брагин. – Допустим, Зайцев действительно видел Андрея тридцатого июля. Во сколько прибыл ваш бывший муж? И во сколько от вас уехал?
Информацию приходилось вытягивать будто клещами, да и Фаина Александровна вставляла свои бесценные комментарии к месту и нет, но в итоге картинка сложилась. Увы, опасения Брагина подтвердились: Карпову Филин убить не мог. Никак не мог, потому что в половине двенадцатого вечера он ещё находился в квартире бывшей жены.
– Смирнов не говорил, почему так поздно приехал за вещами?
– Сказал, что работал допоздна, – ответила Вероника. – Я тоже удивилась, суббота вроде, а он запахался…
– Андрюша всегда работящий был… – начала Фаина Александровна, но Парамонова беззастенчиво её перебила:
– Я точно помню, что в половине он ещё был у нас, потому что Костя… Константин Зайцев, в смысле, уже хотел просить его на выход.
Брагин кивнул:
– В таком случае, Вероника Николаевна, я больше вас не задерживаю. Распишитесь тут и тут. – Перевернув протокол, он указал где. – И можете идти.
Когда Парамонова, склонившись над столом, подписывала протокол, Брагин вдруг спросил:
– Совсем забыл поинтересоваться: Андрей действительно всегда был со странностями или всё же стал таким после какого-то определённого момента?
– Ну… кажется, сначала он таким странным всё-таки не был, – неуверенно ответила женщина.
– А когда и почему в нём произошла перемена, не помните?
Парамонова ненадолго задумалась и медленно, продолжая копаться в памяти, произнесла:
– Ну, точно не скажу, но вообще весной. В конце… мая, да. Причём так резко поменялся, если честно… А почему?.. Вот хоть убей, не помню, чтобы там что-то серьёзное случилось.
– Что ж, и на том спасибо. – Брагин ловко развернул протокол обратно. – Если вдруг что-то вспомните, позвоните мне вот по этому номеру.
Подполковник вырвал из блокнота листок, быстро написал на нём что-то и протянул женщине. Парамонова прочла, вопросительно посмотрела на Брагина, тот кивнул, подтверждая написанное, и Вероника молча направилась к двери.
– Слава богу, товарищ подполковник, что вы её проводили, – прошипела мать Смирнова, едва Вероника покинула кабинет. – Я эту змеюку с самого начала…
– Теперь с вами, Фаина Александровна. – Брагин нарочно сделал вид, что не расслышал адресованных ушедшей женщине оскорблений. – Насчёт третьего сентября, когда у вас трубы прорвало, я более-менее осведомлён. А вот о вашем дне рождения в октябре знаю уже не так много. Андрей был на нём?
– Да…
Смирнова кивнула и степенно поведала о праздновании, на которое был приглашён только её любимый сынок Андрюша. Это был их последний совместный праздник: они собирались обязательно повторить встречу в декабре, но судьба, увы, распорядилась иначе.
– Это всё? – на всякий случай уточнил подполковник, когда женщина замолчала.
– Да.
– В таком случае здесь и здесь распишитесь, пожалуйста. – Брагин вручил даме ручку, и та послушно поставила два автографа. – Замечательно. Спасибо. Вы тоже не помните, когда ваш сын изменился?
– Я вообще не заметила, чтобы он менялся. Андрюша всегда был милым, добрым, послушным, работящим…
На этом разговор можно было заканчивать, что Фёдор Семёнович с удовольствием и сделал, указав Смирновой на дверь.
