джинсах и коричневых сапогах. Вероника Парамонова, бывшая жена. Чёрные волосы спадали на узкие плечи, а взгляд карих глаз был ужасающе равнодушным, будто смерть Филина и сопутствующая кутерьма не имели к ней никакого отношения и она вообще не понимает, для чего вызвана в полицию.
– Добрый день.
Вероника ответила кивком. Таким же сухим, как сама она.
– Прошу, присаживайтесь.
Фаина Александровна с неодобрением покосилась на невестку, но пока промолчала. Вероника же послушно присела с краю, в двух стульях от свекрови, причём присела скромно, будто школьница – спина ровная, ноги образуют прямой угол, руки лежат на коленях.
«Интересно, она действительно такая скромница или же в этом омуте водятся те ещё черти?»
Брагин устроился напротив женщин, внимательно оглядел их, после чего негромко произнёс:
– Позвольте прежде всего принести соболезнования, поскольку… для вас смерть близкого человека стала, безусловно, ударом…
– Туда и дорога, – вяло произнесла Вероника.
Голос у неё был с хрипотцой, словно у заядлой курильщицы.
«Ага, значит, черти в омуте водятся…»
– Дрянь! – почти равнодушно бросила невестке Фаина Александровна. Видимо, привыкла метать оскорбления за время развода. Или же за всё время знакомства.
– Гадина, – с чувством отозвалась Вероника.
Фёдор Семёнович долго думал, не вызывать ли женщин поодиночке, но в результате решил объединить, разумно полагая, что в присутствии друг друга они быстрее раскроются. Получилось даже слишком быстро, и теперь оставалось проконтролировать, чтобы встреча не переросла в боксёрский поединок.
– Дамы, прошу вас, не забывайте, где находитесь, – мягко произнёс подполковник, с интересом наблюдая за посетительницами.
– Мой мальчик в ней души не чаял, а она…
– Ваш мальчик убивал женщин, – раздражённо напомнила Парамонова. – Я, конечно, всегда знала, что он со странностями, но что убийца…
– Не доказано, что убивал! – повысила голос мать Смирнова. – Полицейские его схватили и уморили в тюрьме. А на мёртвого что угодно повесить можно.
Брагин поморщился, но промолчал.
– О, господи… – закатила глаза Вероника. – Ну когда вы уже перестанете защищать вашего драгоценного сыночка?
– Отстань, стерва, – холодно процедила Фаина Александровна. – Да если б не ты, он бы жив был до сих пор!
– А я-то тут при чём? – удивилась Вероника.
– Да при том!
– При чём?
– При том!
– Да при чём?
– Ты ему жизни не давала!
– Кто?
– Ты!
– Если бы вы не лезли в нашу жизнь, всё было бы иначе!
– С тобой, оторвой, иначе быть не могло.
– Тихо! – громко произнёс Брагин, и женщины, опомнившись, умолкли, опасливо покосившись на полицейского.
– Давайте не будем тратить время на обсуждение ваших отношений.
– А куда теперь спешить? – Из груди Фаины Александровны вырвался нервный смешок. – Андрюша-то мёртв…
И она вытерла глаза платком.
– У следствия есть все основания полагать, что у вашего сына был сообщник, – откашлявшись, признался Брагин.
Мать Смирнова выпучила глаза.
– Сообщник? – эхом повторила она. – Какой ещё сообщник? Вы сначала докажите, что мой мальчик это делал, а потом уже и
