— Это напоминание, — немного хрипло произнес Джер. — О том, чем платишь за геройство. Ты хочешь остаться здесь? Оставайся. Конец у тебя будет такой же. Безымянная могила на окраине самого мерзкого места в округе. Ни имени. Ни даты. Только залитое краской надгробие. И никто не придет, чтобы установить тебе оградку или осколком камушка выцарапать твое имя. Вот за что ты борешься.
— Нет, — упрямо покачала я головой. — Вы не правы.
— Я живу здесь дольше тебя, блонди. Ничего хорошего тут нет. На любую твою попытку сделать что-то пафосно-героическое этот мир ответит тебе смертью. Поскольку у тебя нет здесь родных — смерть будет твоей. Здесь каждый одиночка, каждый боится только за себя. Люди по ночам закрывают ставни, чтобы алионы не пробрались в дом, чтобы туман не убил их. Поверь, никто даже не подумает открыть дверь умирающему путнику или испуганному ребенку, забытому в ночи на улице. Здесь ты спасаешь всех, а они платят тебе этим. — Джер сплюнул и ткнул пальцем в могилу.
— Дайна, — догадалась я. — Они не разрешили ее похоронить?
— Это максимум, на который я мог рассчитывать, — невесело усмехнулся мужчина. — Никто не продал мне плиту, я делал ее сам. Мне не дали места на кладбище и разрешили прийти лишь сюда. На следующий день надгробие облили краской.
Я молчала, не зная, что сказать. Наверное, хорошо, что мы с Джером были связаны колдовством, а иначе он просто ушел бы, оставив меня наедине с безымянной могилой, тоскливыми мыслями и невнятным будущим.
— Мой тебе совет: бери вещички и беги отсюда. Домой ты не вернешься, миссии странников довольно паршивы, а строить из себя героиню глупо. Можешь поехать с нами, но работу, уж извини, будешь искать сама. Экскурсия окончена, идем домой.
Я не двинулась с места, когда Джер потащил меня прочь. И откуда только силы взялись.
— Ты не прав. Люди напуганы, но они не плохие. В моем мире всякое бывает, бывает и такое, что под страхом за свою жизнь люди не помогают тем, кто в беде. Но бывает и по-другому. В моем мире есть авиакатастрофы, в которых гибнут сотни людей, взрывы и ограбления. И когда такое происходит, сотни и даже тысячи людей приходят на помощь. А сколько во всем мире наблюдает, искренне желая помочь? Когда случались взрывы или обрушения зданий, люди десятками приезжали на машинах, чтобы увозить напуганных людей! Они выходили искать потерянных детей, пропавших родственников и потерявшихся собак. Целыми домами, районами, бросая работу, домашние дела, в холод и дождь. Когда были стихийные бедствия, люди помогали одеждой, едой, деньгами — всем!
— Что ж, значит, ты жила в удивительно хорошем мире, — процедил Джеральд. — Этот — не такой.
— Или ты несправедлив к своему миру, — упрямо возразила я.
— Или ты слишком глупа, чтобы хоть что-то понять.
В начале «прогулки» мне показалось, будто Джер немного оттаял и готов к диалогу, но, видимо, что-то я сделала не так, потому что мужчина снова превратился в привычного угрюмого Джеральда. Он буквально силой потащил меня в обратном направлении. Я была так шокирована видом могилы Дайны, что не обращала внимание ни на что вокруг. И даже белесые тени не вызывали должного страха.
Я себя чувствовала так, словно стою у подножия горы, а сверху надвигается лавина. И остановить ее совсем не получается, все вокруг бегут прочь, а мне и бежать-то некуда.
— Аля! Джер! — в коридоре, едва мы вошли, оказались Енот с Джилл.
— Где вы были?! — возмутился Енот. — Мы до смерти напугались!
Джер одним движением стянул гогглы и пробурчал:
— Гуляли.
— Я смог расшифровать вашу цепочку, — немного обиженно произнес Енот.
— Ой, словно это не ты ее наколдовал. — Джер закатил глаза, а Джилл вопросительно на меня посмотрела.
Я пожала плечами. Что тут сказать? Его бы к психологу, к нашему, к хорошему. Но вряд ли тут есть психологи, тут адекватных людей-то нет. Разум прослеживается у одного, и это вообще енот.
— Вообще-то не я! Что ж, раз ты так считаешь, живи как есть, сам снимай.
— Что?! Енот, а ты обо мне подумал? Я хочу на свободу!
Видать, Енот и впрямь забыл, что к Джеру и я привязана. Наказать Джера это замечательно, но я-то при чем? Не имею ни малейшего желания дальше разбираться в тараканах Хейла. Пусть сам варится в собственном соку, раз так нравится себя жалеть.
— Садитесь на диван, — махнул лапой Енот. — Это не займет дольше десяти минут.
