– Тебе же нечего скрывать?
– Вот и проверяйте.
– Ты сам напросился на этот урок, мой мальчик.
Ледяная рука сжимает горло. Учитель не двинулся с места, использует психокинетику. Мне от этого не легче. Сопротивляюсь, как могу, но основные силы уходят на защиту от ментального проникновения. Это такой метод – отвлечь внимание и захватить разум. Давление извне можно выдержать, спустя пару минут я понимаю, что сильнее учителя и ему не взломать защиту. Но нельзя показывать это, и я поддаюсь. Имитирую взлом, боль и ужас. Пускаю его туда, где хранятся воспоминания и мысли второй личности. Убедись, твой ученик не солгал тебе. Всхлипываю, судорожно переводя дыхание, когда ледяная рука отпускает шею. Эту проверку мне засчитают.
– Ты расстроил меня своим побегом.
Прелюдия к другому действу.
– Да, учитель. Я виноват. Накажите меня.
Зубы сводит от того, как приходится унижаться. Но если это мнимое послушание скостит мне пару ударов – я только выиграю.
– Можешь лечь на живот.
А вот это уже милость, за нее можно поблагодарить. Лежа принимать такую порку легче, чем стоя.
Учитель милостив и в другом. Наказание длится недолго. Мне не хватает терпения вынести его достойно – слезы заливают лицо, стоны почти срываются в крик. Но все же я в сознании после последнего удара кнута. И в отведенную мне комнату ухожу сам, без посторонней помощи.
Не знала, как это больно – предательство любимого человека. Думала, что знаю, когда в школе обижалась на родителей. По- настоящему это куда больнее.
Не верила до последнего. Даже после того, как в больнице открылась вся правда. Даже после того, как провалилась моя попытка помочь нам сбежать. Было обидно, но все же находились оправдания. Может, портал просто невозможно открыть? И каждый раз, когда мне казалось, что Бес стал чужим, незнакомым, я вспоминала его улыбку – насмешливую, но добрую. Вспоминала, как он заботился обо мне. И наш единственный поцелуй. И тот последний вечер в Мурильмии, когда мы сидели рядом, и он держал мою руку в своей, и гладил мои пальцы, немного бездумно, но очень ласково. Такой человек не мог предать.
Бес ведет какую-то игру, у него есть план. Он ничего не сказал инквизиторам о фамилиаре. Это тоже поддерживало и заставляло верить в лучшее. Живой источник магии – да мне цены нет! А уж вместе с драконом…
Лишь бы не догадались, кто я такая. Отвечая на вопросы, я изменила имя и придумала себе биографию. Назвалась сиротой, воспитанной в приюте одного из городов Крагоши. Как попала в горный? Дар проявился, какой-то маг за ручку отвел в школу, а потом уже сдала экзамены в университет драконов. Как познакомилась с Коулом? В горном, конечно. Мы встречались… недолго. Любовь? Нет, что вы. Так, симпатии.
Со мной обращались неплохо. Комната, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Еда и вода. Чистая одежда. И бесконечные разговоры.
Мне задавали одни и те же вопросы. Надеялись, не запомню, что соврала? И все время пытались залезть в голову. Сначала незаметно, потом открыто. У меня было преимущество: я научилась сочетать ментальную и силовую защиту. Это просто, имея источник. Никто из инквизиторов не смог меня сломать, даже Высшие.
Они хотели, чтобы я стала их собственностью. Предлагали продолжить обучение в инквизиторской школе. Сулили богатство и власть. Я отказывалась вежливо и твердо. И содрогалась при мысли о том, что будет, если меня начнут бить. Ментальное давление я выдержу, а физическую боль – нет. К счастью, до этого не дошло. Хотя, пожалуй, я бы предпочла орать от боли, чем рыдать от предательства Беса.
Он пришел ко мне на следующий день после того, как меня привезли в орден. Равнодушный взгляд, брезгливо поджатые губы, неестественно прямая спина.
– Джейн, ты зря отказываешься от сотрудничества.
– Почему?
Я спросила его, почему он так изменился, но он то ли не понял вопроса, то ли притворился непонятливым.
– Это глупо. Тебе предлагают сотрудничество, но если ты будешь сопротивляться, то попадешь в зависимость. Рабство тебя больше устроит? Рано или поздно защиту сломают, тебя подчинят.
