нибудь Иван.
– Простите, не совсем понимаю, о ком идет речь, – честно сознался я.
Девушка перешла почти на шепот:
– Мой дядя – Жан Ландре. Я дочь Огюста Ландре…
Я едва не выпалил: «Черт побери, это в корне меняет дело!» Мало кто во Франции знал, чем с мая 1796-го со дня взятия Милана занимается драгунский полковник Жан Ландре. Но те, кого это, так или иначе, касалось, знал и относился с почтением. Ибо именно в этот день генерал Бонапарт создал так называемое Секретное бюро во главе с этим весьма бойким молодым офицером. Бюро имело два отдела: общий и политический. Невзирая на обтекаемое название, политический отдел занимался шпионажем и контршпионажем, а также борьбой с повстанцами и партизанами всех мастей. С неменьшей охотой люди вездесущего полковника Ландре устраивали провокации, впоследствии служившие поводом к войне. Зачастую доставляемые его агентами сведения были настолько взрывоопасными, что Наполеон приходил в ярость и намеревался сместить «выжившего из ума сукиного сына» с его поста. Однако всякий раз сведения подтверждались. И вот теперь родственница одного из самых влиятельных и самых неизвестных людей империи сидела передо мной в явно ушитом мундирчике гвардейских конных егерей, зябко ежась от сквозняков, гуляющих в нетопленом помещении. Я жестом призвал Иветт к молчанию.
– Тише, вы вдова майора Дижона, это здесь главное. Остальное никому знать не обязательно.
Я вспомнил лицо Чуева. Конечно же, тот был по уши влюблен, хотя и всячески пытался уверить себя, что это не так. Объявить ему, что я отнимаю у него очаровательную пленницу, было бы так же непросто, как забрать любимую игрушку у ребенка. Учитывая же, что у этого «ребенка» под рукой больше сотни лихих рубак, которые обожают своего храброго командира и не слишком жалуют странного князя с его иноземцами, то попытка отобрать игрушку может кончиться плохо, нервы у всех заведены, даже у тех, кто о существовании тех самых нервов даже не подозревает.
– Хорошо, – непонятно чему кивнул я, – я постараюсь вас спасти и доставить в Париж. Но прошу вас, пока что не предпринимайте ничего, не посоветовавшись со мной, и ничему не удивляйтесь. Кстати, как вам пришелся господин подполковник?
– Он очень милый, предупредительный, ему явно не по себе от произошедшего, но он убил моего мужа.
– Это верно, но если бы он не сделал этого, ваш муж убил бы его. И вы бы этому радовались. Хотя, если на минуту задуматься, он на своей земле, защищает свое Отечество, а ваш муж и вы, увы, пришли сюда, и отнюдь не в гости.
– Мой муж исполнял приказ императора.
– Подполковник Чуев тоже. Так, стало быть, на императорах и лежит вина за смерть вашего мужа.
– К чему вы мне это говорите, месье?
– Покуда вы не в Париже, у вас есть время задуматься над тем, что я вам сказал. Советую вам использовать это время с пользой. А сейчас прошу меня извинить, я должен идти. – Я отсалютовал красавице и вышел в соседнюю комнату. Алексей Платонович ждал меня, сидя на единственном стуле.
– Ну что, Сергей Петрович, что скажешь?
– Честно?
– Да ну как же? Ясное дело, честно, а то стал бы я вас знакомить.
– Знаешь что, как другу тебе скажу, а потому изволь понять меня правильно.
Чуев нахмурился.
– Да уж изволю.
– Женись на ней.
– Что ты такое говоришь?
– Женись, – повторил я. – Ясное дело, не сейчас. Тут у нее вдовий долг, траур и все такое. А вот как война закончится, как в Париж войдем, так можешь ей предложение и сделать. И будешь ее хранить, как заклинал майор Дижон, холить и лелеять
– А до того, что же, по ночным бивуакам ее таскать? Мало она с этим Дижоном в последние месяцы настрадалась?
– Ну зачем, она будет тебя ждать в Париже.
– Это как так?
– Обычным образом. День за днем. Я ее туда, с твоего позволения, доставлю.
Гусар поглядел на меня со смешанным чувством удивления и некоторого замешательства.
– Это как же так? Ты шутишь, что ли?
– Ни в малейшей степени. Ну, сам подумай: таскать ее за собой вслед за полком тебе никто не позволит, да и ее сей способ
